– Могло быть, – ответил Морган уклончиво, не желая прямо подтверждать свое мнение, неприятное и ему самому.

– Думаете, надо оставить все как есть? – спросила она безжизненным голосом.

– Вероятно, это разумней всего.

– А что же мне теперь делать? – встревожилась она. – Ехать в Лондон на… на… – и не смогла выговорить то слово.

– Мистер Бартлетт сделает все необходимое. Велите ему доставить тело лорда Каррингтона сюда.

– Сюда? Зачем? Ведь Вестгейт-Мэнор больше не принадлежит семейству Каррингтонов.

– Не такой уж я изверг, чтобы отказать человеку в месте последнего успокоения. Разумеется, похоронят его здесь, – резко проговорил Морган, и из-за возникшего в нем чувства собственной вины слова эти прозвучали более жестко, чем ему хотелось бы.

– Спасибо вам, – сказала Алиса слабым голосом. – Я теперь же извещу мистера Бартлетта.

Она сидела неподвижно, сжимая бокал с забытым бренди. «Самоубийство, самоубийство», – эхом отдавалось у нее в мозгу. Она старалась воскресить какие-нибудь приятные воспоминания, связанные с отцом, но тщетно, лишь возмущение и горечь овладевали ею.

Еще сильнее опечалилась она, осознав, что никого из родных у нее больше нет. Джереми Каррингтон был эгоистичным человеком, холодным, равнодушным отцом. Вот и теперь – покончил с собой, а дочери заглаживать его вину.

Герцог что-то сказал ей, она смотрела на него невидящим взором. Попыталась собраться и выйти из оцепенения. Герцог повторил:

– Что мне сделать для вас, мисс Каррингтон? Чего бы вы желали?

Ей захотелось крикнуть: «Избавить меня от всего этого! Сделать так, как было раньше, пока вы не вошли в наш дом! – Алиса закрыла глаза, стараясь изгнать из мыслей эти упреки. – Волноваться бы из-за цен на зерно, переживать – как скажется погода на урожае в этом году… И не желаю, чтобы меня вышвыривали из дома моего. Не хочу хоронить такого отца, который взял да прикончил себя».

Совершенно сломленная, Алиса выпила весь бренди из судорожно сжимаемого бокала.

– Вы и так уже достаточно сделали, ваша светлость, – ответила она холодно, ибо испытывала потребность выплеснуть на кого-то свои страдания, хотя и понимала, что винить его не имеет права. – Простите, но я сегодня не смогу сопровождать вас при объезде имения. Надо безотлагательно отправить некоторые письма.

Она вышла, а Морган еще несколько минут после этого, заворожено уставившись на дверь, размышлял, пойти за нею или нет. И, подивившись тому, как глубоко тронут ее горем, страстно пожелал сделать или сказать что-то такое, от чего бы ей стало легче, но ничего подходящего не смог придумать. И неизъяснимо сильный гнев на лорда Каррингтона охватил Моргана. Как мог человек быть столь невнимательным и жестоким к своему ребенку? Нет, это невообразимо.

Герцог откладывал свой отъезд как можно дольше, надеясь, что Алиса станет искать его. Решив в конце концов, что следует самому найти ее, он зашел в большую гостиную и увидел Алису, отрешенно смотревшую в окно.

Услышав шаги, она обернулась, и герцог успел заметить в ее глазах проблеск боли прежде, чем она его подавила.

– Уезжаете, ваша светлость? – спросила она ровным голосом.

– Если не могу помочь чем-то еще…

Алиса отрицательно качнула головой. Порывисто шагнув к нему, она протянула руку, чтобы попрощаться, намереваясь при этом принести извинения за неучтивое поведение. Безошибочно поняв это, герцог взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал запястье.

Глаза их встретились… И задержались… И мгновение они смотрели друг на друга так, будто связаны глубоким родством душ.