Монокль выпал из глазницы Дагвуда. В его темных глазах читалось изумление и недоверие.

– Что же подвигло вас на такую глупость, Бартлетт? – спросил он.

– То, что леди Голдинг угрожает смертельная опасность.

– Это она вам так сказала?

– Прошлой ночью на нее было совершено покушение. Если бы не мое своевременное вмешательство, она была бы мертва.

Дагвуд откинулся на спинку кресла, уставился в потолок и произнес:

– Значит, прошлой ночью вы побывали у нее в Ньюгейте! А вам известно, что это чревато для вас серьезными последствиями? Вы злоупотребили своим служебным положением, Бартлетт! Вы помните, что давали присягу, поступая на государственную службу?

– Хотите верьте, хотите нет, но я действовал исключительно ради торжества законности и правосудия! – ответил Хит.

– Значит, именно в интересах Фемиды вы освободили убийцу?

– Мне стало достоверно известно, что леди Голдинг никого не убивала.

– Это она вам так сказала? И вы ей поверили?

– Сэр, она пользуется доверием высших чинов из министерства иностранных дел. Она тайный агент разведывательной службы короны. Иными словами, она тоже служит делу обеспечения государственных интересов.

– Странно, что вы сообщаете мне об этом уже после того, как совершили самоуправство и нарушили субординацию!

– Вы могли бы мне отказать, а я не мог рисковать. Я должен был обеспечить безопасность леди Голдинг во что бы то ни стало. Это вопрос жизни или смерти, сэр!

Дагвуд обязательно стал бы взвешивать все «за» и «против» и рассматривать возможные политические последствия снятия обвинений, выдвинутых против леди Голдинг. Впервые Хит осознал, что его начальник не может быть для него идеальным примером для подражания. Ему предстояло самому сформировать свой характер и следовать во всем собственному кодексу чести.

– Я пришел к вам, сэр, чтобы лично сообщить о своем поступке. Мне жаль, что я вас огорчил. Уверяю вас, что я никогда не забуду всего того, что вы для меня сделали.

С этими словами Хит повернулся и оставил кабинет, а вместе с ним и все свои надежды сделать успешную карьеру, в которую он уже вложил столько своих сил и времени.

Как это ни странно, но он ни о чем не сожалел и был уверен в своей правоте, потому что его действия не выходили за рамки закона и обеспечили спасение его любимой женщине.

Направляясь к выходу, он мысленно произносил слова благодарственной молитвы Господу за то, что тот ниспослал ему Тесс, без которой он бы не прозрел и не начал бы мыслить и жить по-новому.

Путь ему преградил ливрейный лакей, который сказал:

– Курьер только что доставил для вас это письмо, сэр!

– Благодарю вас, – сказал Хит и, развернув письмо, прочел:

«Мистер Бартлетт!

Я получил вашу записку относительно покушения на леди Голдинг и был рад узнать, что все обошлось для нее более-менее благополучно. То, что вы сняли с нее обвинения и закрыли ее дело, существенно облегчило мою работу. Мне хотелось бы узнать, как вам удалось получить согласие мистера Дагвуда. Этот прецедент было бы неплохо повторить. Я буду рад обсудить с ним условия нашего дальнейшего сотрудничества.

Если вам или леди Голдинг понадобятся мои услуги, я сочту за честь оказать их вам.

Искренне ваш Д. Бернард.

P.S. Кстати, Уитон уже вернулся в Лондон».

– Победа! – воскликнул Хит, скомкав в руке письмо адвоката. Уитон в Лондоне. Тесс в безопасном месте. Пора заставить министерство иностранных дел поступить со своим агентом по справедливости.