Иногда умение выглядеть и держаться молодо играет злую шутку с людьми преклонных лет. Окружающие забывают об их возрасте и подбивают на разные ненужные авантюры.
Давид опасался нырять «ласточкой». В прошлый раз попробовал и так приложился животом об воду, что чуть не задохнулся. А ведь могло и сердце отказать. Оно в последние два года у Давида часто пошаливало. Он никому не говорил. Твердо решил пройти полное медицинское обследование в Швейцарии, но отложил поездку на осень. Сперва нужно было посвятить Ксюшу в те тонкости бизнеса, о которых она пока не знала. Теперь можно. Столько проверок выдержала, столько раз свою преданность доказала. А кроме того, ума, воли и отваги в этой женщине столько, что половины хватило бы Леониду, чтобы настоящим мужиком стать. Только такие качества не передаются. Их в себе взращивать нужно.
Вынырнув, Давид увидел перед собой мокрую, усмехающуюся физиономию сына, волосики которого разделились в воде на прямой пробор, придавая ему сходство с намасленным приказчиком или купчишкой из прошлого.
— Видал, как я? — гордо спросил он.
Помогая себе пальцами, Давид выдул из носа набравшуюся туда воду.
— Да, ныряешь ты здорово, — признал он.
Улыбка не сбежала с лица Леонида, но сделалась не такой сияющей, словно где-то внутри него поубавили яркости. Он понял подтекст отцовской похвалы, который как бы сказал: «Ныряешь ты замечательно, сынок, а вот в остальном…»
— А ты сдрейфил, — сказал он, плавно двигая руками, чтобы держаться на поверхности. — Я из-под воды видел. Ты «солдатиком» прыгнул.
— Какая разница, — фыркнул Давид, плывя к ступенькам. — Скажи лучше, чего тебе надо. Предупреждаю сразу, на бизнес без четкого, просчитанного плана не дам. А лучше занимайся тем, что поручено. Тогда точно проколов не будет.
Он с плеском поднялся из воды, утирая одной рукой лицо, а другой незаметно массируя грудь. Сердце не болело, а просто напоминало, что оно есть и находится… да, вот здесь, под ладонью.
«На обследование… на обследование…»
— Ты вечно меня за какого-то лоха принимаешь, — пожаловался Леонид, беря полотенце.
Давид уже успел снять плавки и закутаться в махровую простыню, приобретя сходство с римским патрицием.
— Человек сам из себя лоха делает, — проворчал он. — Или нет. Всё зависит от него самого.
К ним приблизилась улыбающаяся девушка с напитками на подносе. Давид отпил молока из высокого стакана и поставил. Леонид прихлебнул кофе, кивнул и жестом отправил девушку прочь. Прежде чем уйти, она грациозно присела и прихватила с кафеля мокрые скрученные плавки.
— Постой, — окликнул ее Давид.
Его голос был негромок, но она услышала.
— Да? Слушаю вас, Давид Семенович.
— В твои обязанности не входит убирать мои трусы, Наташа. Этим займутся другие.
Девушка вцепилась в свой поднос, как в спасательный круг.
— Я просто…
Давид поморщился:
— Иди, иди. Не берись за чужие дела. Делай свои… Стой!
Девушка опять обернулась, вся дрожа в своем закрытом купальнике с дурацким маком на животе. Боялась, что ее уволят? Или просто утопят в бассейне за нерасторопность?
— Плавки-то брось, — проворчал Давид.
— Ой!
Она нервно хихикнула и разжала пальцы. Плавки шлепнулись на пол, словно мокрая лягушка.
Не добавив к сказанному ни слова, Давид отправился в душ.
2
Леонид все стоял и смотрел вслед удаляющейся девушке. Он знал, что она чувствует. Сколько раз отец воспринимал его услуги таким же образом? Так с детства повелось. |