В обязанности двух одинаково высоких и длинноногих девушек входило встречать клиентов ослепительными улыбками, угощать их кофе и повыше задирать юбчонки, усаживаясь на сиденье осматриваемого автомобиля. Эта работа полностью устраивала Ксюшу. Здесь она постоянно находилась в центре внимания. Девушка обожала выслушивать комплименты, ловить восхищенные взгляды мужчин, ей нравилась сияющая, богатая атмосфера, в которой она чувствовала себя как рыба в воде. И вдруг отказаться от всего этого? Чего ради?
— Чего ради? — произнесла Ксюша вслух. Ей, несмотря на опьянение, становилось все неуютнее под испытывающим взглядом Вадима.
— Ради дочки, — ответил он, подумав. — Ради меня. Ради всех нас.
— Тогда, может быть, сначала тебе сменить профессию, милый? Я зарабатываю в три раза больше тебя. Если я уйду из салона, то на что мы будем жить? На твою нищенскую зарплату?
Кончик носа и скулы Вадима побелели.
— Нам хватит, — сказал он.
— Тебе — возможно, — заявила Ксюша. — Но не мне. Знаешь, сколько мои сапоги стоят? А шуба?
— Тогда выбирай. — Он встал. — Между мной и сапогами с шубами.
Она медленно покачала головой.
— Мне не нужно выбирать.
Вадим обернулся через плечо.
— Значит, ты уже решила?
— Да, — утвердительно тряхнула волосами Ксюша.
— Что же?
— Я с работы не рассчитаюсь, пока ты не подашь пример.
— Я летчик, — сказал Вадим. — Мне без неба нельзя.
— А я женщина. Красивая, между прочим. И я не намерена вести нищенское существование.
— Эх ты, Ксюша, юбочка из плюша. Ладно, будем считать, что мы всё обсудили и пришли к совместному решению.
Вадим вышел, прикрыв за собой дверь. Она выждала, пока он устроится на диване в гостиной и прокралась в спальню, где забылась тяжелым пьяным сном…
А теперь она с пересохшим горлом и тяжелой головой сидела на холодном стуле в одних трусах и выслушивала оскорбления свекрови по телефону.
— Шалава? — переспросила она. — Это вам Вадим нажаловался?
— Мой сын никогда не жалуется, — холодно возразила Юлия Александровна. — Я сама вижу, что у вас происходит. Да иногда добрые люди подсказывают.
Кровь отхлынула от пылающего Ксюшиного лица.
— Так вы сплетни слушаете? Вам сплетницы дороже родной невестки?
— Никакая ты мне не родная.
После этой фразы трубку, надо полагать, прикрыли ладонью. Некоторое время до Ксюши доносились приглушенные голоса, а потом она услышала отчетливый и очень спокойный голос Вадима:
— Здравствуй, Оксана. Мы вчера обо всем договорились. Ты уходишь из своего салона, и мы вместе пробуем исправить то, что ты успела разрушить. Нет — оставайся одна.
— Лиля… — пролепетала она, как утопающий, хватающийся за соломинку.
— Лиля остается со мной, — отрезал он.
— Я не позволю… Я мать…
Ксюша бормотала эти слова, понимая в глубине души, что она не готова забрать дочь и приобрести статус матери-одиночки. Ведь тогда придется жертвовать собой и своим личным временем, чтобы отводить Лилю в садик и забирать ее оттуда, готовить, стирать, решать сотни бытовых проблем, которые Ксюша решать не привыкла и не хотела. До сих пор дочкой занимался в основном Вадим и его родители. Несмотря на занятость на службе, он всегда находил такую возможность, а кроме того, успевал покупать продукты, готовить, платить за квартиру. Чахлый материнский инстинкт Ксюши полностью компенсировался чувством отцовского долга у Вадима. |