— Скажи мне, Юма, — обратилась Ирилия к чернокожему сержанту, — а есть ли у Конана в Вендии женщина?

Ее неожиданный вопрос изрядно смутил двух других женщин и на миг заставил замолчать даже героев. Прикинув, Юма многозначительно изрек:

— Ну, госпожа, что я могу сказать вам. В Венджипуре женщин навалом, будем откровенны: кабацкие танцовщицы, маркитантки и шлюхи в борделях. Да еще и молодые дочки местных крестьян; правда, их поцелуй может стоить стрелы или кинжала в спину… Но дело не в этом. Конан, как вы, наверное, уже могли убедиться, парень серьезный. Разве станет истинный воин растрачивать свои силы и нервы на…

— Хватит! У меня в Венджипуре есть женщина, — оборвал друга Конан, глядя в глаза Ирилии. — Ее зовут Сария. Я спас ее от лютой смерти. Дикари собирались принести ее в жертву.

— А теперь она с тобой, да?

— Да, мы живем вместе в небольшом бамбуковом домике. Сария умная, я бы даже сказал, мудрая девушка. Образована она куда лучше меня… но не побоюсь признаться, что подчас я чувствую, что не понимаю ее мыслей и, что еще тяжелее, — ее сердца.

Ирилия выслушала слова Конана спокойно и с достоинством. Воцарилось неловкое молчание, которое, впрочем, было вскоре весело нарушено воспоминаниями Юмы и его подруг о вчерашней потасовке во время банкета.

Вдруг взволнованный ропот пронесся по залу. Все привстали, ожидая появления Йилдиза. Но тревога оказалась ложной. Под многочисленными взглядами четверо рабов внесли на серебряных носилках подарок королю от губернатора Венджипура — карликовое дерево, посаженное много лет назад и выросшее в среднего размера кадке. Дерево установили около ступеней королевского трона, и гости занялись обсуждением диковинного растения: пучка ветвей с небольшими листьями, торчащего из короткого ствола, напоминающего перевернутый котел.

Это проявление продолжающихся приготовлений к церемонии взволновало многих присутствующих. Гул голосов усилился. Конан и Юма, переглянувшись, одновременно примерились к висевшим на их поясах церемониальным позолоченным саблям, выданным им утром. В это время Ирилия негромко называла им имена и должности самых важных гостей, многих из которых она лично приветствовала: одних — искренне и радостно, других — натянуто и холодно.

С еще большим напряжением Юма и Конан встретили появление отряда из двух дюжин королевских гвардейцев, одетых в парадную форму и вооруженных сверкающими позолотой алебардами. Возглавлял отряд сам генерал Аболхассан. Расставив почетных часовых по местам, он направился к гостям, ни разу даже не посмотрев в сторону помоста, где сидели виновники торжества.

Очень многое вокруг настораживало Конана: и это подчеркнутое невнимание генерала, и напряжение, недоброжелательные взгляды многих гостей, и то, что все евнухи пришли вооруженные длинными кинжалами в красивых чеканных ножнах. Неожиданно холоден вдруг стал и Семпрониус, лишь на несколько секунд отозванный прошептавшим ему что-то на ухо старшим евнухом по имени Эврантхус. Конану и раньше казалось, что заботы Семпрониуса уж очень контрастируют с более чем прохладным отношением к героям со стороны большинства евнухов. Видимо, в целях конспирации его до последнего момента не посвящали в курс дела.

Неожиданно зазвучавшие трубы заставили всех присутствующих встать. Мужчины, а вслед за ними и евнухи щелкнули каблуками и с лязгом ударили эфесами о ножны. Через огромную центральную дверь в зал вошел Его Величество король Йилдиз. Несмотря на всю роскошь костюма и исполненную царственного величия физиономию, король несколько терялся между генералом Аболхассаном и высоким офицером, сопровождавшим его с другой стороны. Следовавшие за спиной монарха две юные наложницы в шелках и парче тоже были выше короля едва ли не на голову.