Изменить размер шрифта - +
Некоторые из них живут далеко от Хаммерфеста, в Швейцарии, но исправно получают немалые доходы за счет норвежских рыбаков.

В Хаммерфесте белые медведи совершенно безопасны для людей. Это лишь чучела у магазинов, торгующих сувенирами.

 

В маленьких кафе Хаммерфеста можно встретить гарпунеров с китобойного судна и стрелков гренландских тюленей. Их полная приключений жизнь достойна отдельной книги — и такая книга мастерски написана Фритьофом Нансеном. Вы можете прочесть ее на русском языке. Она называется «Среди тюленей и белых медведей».

Берлевог, Ботсфиорд, Вардё, Вадсё, Киркенес… Эти небольшие города и поселки норвежского Заполярья, в общем, похожи друг на друга. Они новы по той же причине, что и Хаммерфест: отступая, гитлеровцы оставили за собой пустыню.

Над этими городами и поселками летней ночью светит незаходящее солнце. Олени спускаются из горной тундры к их окраинам. Чайки вместо голубей сидят на коньках крыш. Улицы пропахли рыбой: даже конторский служащий здесь имеет свою лодку и набор снастей, а магазины «Все для рыбака» никогда не пустуют.

В маленьком Ботсфиорде, где я прожил три дня, в первый же вечер друзья повели меня на берег. Кто взял спиннинг, кто просто леску с крючком. Было холодно, на горах вокруг фиорда пятнами лежал снег.

К причалам подходили боты. В больших ящиках на палубе отливали синевой серебристые тушки сайды и трески, розовел морской окунь. Рослые парни выгружали ящики и, скользя по холодному, мокрому бетону, тащили их к дверям склада-холодильника.

Но вот началось чудо. Прямо с причала, возле которого стучали моторы ботов, я, никакой не рыбак, спускал в воду леску, где на крючок был наживлен кусочек сырой селедки, и почти тотчас вытаскивал большую рыбину, такую, что в Подмосковье и не приснится. Я азартно таскал и таскал, забыв о холоде, мокрый, растрепанный…

— Баста! — Кто-то коснулся моего плеча.

И верно — на причале уже лежала изрядная груда серебра.

— А вообще-то мы не едим такую рыбу, — сказал рыбак.

Что за ерунда! Ведь это же самая настоящая треска и сайда!

— Да, но она поймана у берега.

Здешние северяне считают «нечистой» рыбу, выловленную в водах, куда могут случайно попасть отходы рыборазделочных цехов холодильника.

И когда мы потом сидели за столом, посредине которого была зажжена толстая праздничная свеча, хозяева лишь из вежливости прикасались к зажаренной нежнейшей и вкуснейшей «моей» рыбе. Они благоговейно клали в рот тоненькие ломтики сырокопченой московской колбасы и скорее сосали, чем жевали это восхитительное лакомство…

 

 

Мыс Нордкап

 

 

Норвегия кончается Нордкапом.

Его каменная масса темной громадой выступает в море. Над ним пылает незаходящее летнее солнце и без умолку кричат птицы. Таинственная даль океана простирается от Нордкапа на север. Стрелка столба на огороженной площадке у самого края обрыва показывает точно на полюс.

Нордкап — в переводе «северный мыс». Туристу, приехавшему сюда на пароходе, выдают красиво отпечатанный диплом. Этот лист картона торжественно удостоверяет, что такой-то бесстрашный путешественник побывал на самой северной точке Европы.

В действительности самый северный мыс материка — в стороне. Это мыс Нордкин. Но он некрасив. Туристам больше нравятся головокружительный обрыв и массивная громада Нордкапа, хотя им кончается не материк, а остров возле материка.

В наше время путешествие к Нордкапу требует не столько мужества и выносливости, сколько времени и денег. Раньше путешественники проливали семь потов, карабкаясь по каменистым скользким глыбам к вершине. Теперь туда ведет удобная лестница. А можно и в автобусе: сел у пароходного причала, вылез на вершине.

Быстрый переход