Поэтому свой весьма странный талант я давно уже не воспринимаю как нечто супер-пупер-особенное. Просто кому-то Бог вручил при раздаче удивительно гибкий позвоночник, и он зарабатывает на арене человеком-змеей. Кому-то (как Сименсу) он выдал умение считать, как ЭВМ. Кому-то – талант и страсть к бизнесу, как моему отцу, а мне вот… Даже не знаю, как определить одним или хотя бы двумя словами мои таланты. Третий глаз? Экстрасенсорика? Ясновидение? Эти слова настолько затасканы и скомпрометированы мошенниками, что их даже произносить не хочется. К тому же сии термины довольно неполно и слабо отражают суть моего дарования. Я лично свою способность называю Дар. Слишком самонадеянно, да? Но я же даю это определение про себя и не кричу о том на каждом перекрестке. К тому же сотни людей могут подтвердить: дар – не дар, но определенные способности у меня и впрямь имеются. И потому безо всякой особой рекламы, только благодаря легчайшим, инспирируемым Сименсом слухам – в каждом новом городе меня начинают ждать. И даже раздувать вокруг моего грядущего визита ажиотаж.

Особенно – в городе моего детства.

Сегодня он позвонил всего-то полпервого – я еще даже заснуть не успела, медитировала над книжкой. Всякий раз полковник начинал свои ночные разговоры с одной фразы:

– Спишь?

– Чего хотели, Сергей Александрович? – совсем не по-уставному отвечала я.

– Твой подопечный начал активничать, – мрачно молвил Петренко.

– Какой из?.. У меня подопечных много.

– Данилов. Алексей.

– А-а, тот парнишка из Москвы! Горящее дерево и прохождение сквозь стену в аэропорту Шереметьево?

– Да, и он уже далеко не парнишка. Я прикинул: ему за тридцать перевалило.

– Что он натворил?

– Собирается на родину свою, в Энск.

– Ну и что?

– Как – что? – начал заводиться полковник. – Там живет… Забыла?

– Ах да. Но Данилов уже бывал в Энске.

– Да, но тогда ей одиннадцать лет было. А он в свой прошлый приезд там собственную свадьбу праздновал.

До меня потихоньку стало доходить, чего опасается мой командир, и меня пронзил, словно электрический разряд, острый приступ страха. Но я все-таки пробормотала:

– Ну, раз собрался – значит, пусть себе едет…

– Ты что, не понимаешь, Варвара, что им ни в коем случае нельзя встретиться?

Теперь я в голосе Петренко услышала слабый, но отголосок того, чего я еще никогда в его речах не слыхивала (а в очах не видывала). А именно – страха.

– Все равно вероятность очень мала, – проговорила я, – в Энске населения тысяч двести живет. А то и триста.

– А если у них есть… – начал было полковник, но оборвал себя и сказал достаточно жестко: – Короче, чтобы эти двое повстречались, нельзя допустить ни при каких обстоятельствах. Ни за что. И я тебя уполномочиваю на применение любых методов. Вплоть до… – Пауза, тяжелое дыхание в трубке, а затем: – Вплоть до физического уничтожения.

– Значит, я должна ехать следом за Даниловым?

– А ты сомневалась?

– Он знает меня в лицо, товарищ полковник.

– А ты не светись. И потом: что, я тебя должен учить искусству маскировки?.. В общем, выезжай немедленно. Я попрошу заказать тебе билет на самый ранний утренний рейс.

Что ошибался, я понял, уже сходя с трапа.