— О, это вы. Прошу прощения, я не расслышал. Что вы сказали?

Винтер повторила свой вопрос.

— Уильям Ходсон? — сказал Алекс. — Нет, он приехал сюда всего на один день. Его полк расквартирован в районе силмийских холмов. Я думаю, он тайком покинул службу.

— Вы имеете в виду, что он уехал без разрешения? А разве старшие офицеры позволяют так поступать?

— Нет, но Уильям живет по своим законам. Это не раз причиняло ему неприятности в прошлом и сулит еще большие неприятности в будущем. Но если мне придется участвовать еще в одной войне в этой стране, то я бы предпочел, чтобы за спиной у меня был Уильям, чем целая армия. Да, впрочем, он никогда не остается за чьей-то спиной, он всегда будет идти на двадцать шагов впереди!

— Вы очень привязаны к нему? — спросила Винтер.

— Да, — коротко ответил Алекс.

— Расскажите мне о нем.

К собственному удивлению, Алекс был рад ее просьбе и рассказал ей кое-что об Уильяме. Он рассказал ей, какой это энергичный, нетерпеливый, непредсказуемый человек, физически очень выносливый, преданный своему делу. Он рассказал ей о том, как лейтенант Ходсон служил под началом их всеобщего любимца, сэра Генри Лоуренса и по заданию сэра Генри принял на себя управление «Приютом Лоуренса для детей европейских солдат» у подножия холмов Куссовли. Как он был секретарем, надсмотрщиком, попечителем и имел множество других должностей, как помогал создавать отряд разведчиков, сражался вместе с ними в войне с сикхами, и как стал после этого командиром. Как он прошел путь от младшего офицера до желанного любым военным командного поста, и о его нестандартных методах управления, вызывавших враждебность и злобу у завистливых людей, что стало причиной понижения его в чине, в то время как чиновники скрыли результаты расследования, способные оправдать его…

— Беда Уильяма в том, что он говорит то, что думает, а многим людям это не нравится. А то, что он, как правило, оказывается прав, нравится им еще меньше. Его сослали в далекий медвежий угол в Дагшай — и это в то время, когда такие люди нужны здесь более, чем когда-либо! Мое единственное утешение в том, что, если где-нибудь случится настоящая беда, никто и ничто не сможет его удержать.

Алекс забыл, что говорит с будущей женой мистера специального уполномоченного Бартона, который причинил ему столько неприятностей. Ему было очень легко говорить, так, как уже было с ним однажды ночью, под мальтийской луной. Он глядел в ее лицо и улыбался несколько виновато, он понял, что без перерыва говорил в течение трех перемен блюд, и так, будто они были совершенно одни. Они действительно могли считать, что находятся наедине, потому что миссис Эбатнот вела оживленную беседу с миссис Форстер, а лейтенант Уиллоуби беседовал с мисс Дженнингс, дочерью делийского капеллана.

Алекс еще раз огляделся по сторонам, один взгляд моментально привлек его внимание. Карлион в конце концов заметил, что он единолично владеет вниманием маленькой Баллестерос на протяжении целых двадцати минут! Встретив этот взгляд, Алекс с живостью вспомнил слова Ходсона, сказанные около часа назад. «У него опасный взгляд», — сказал тогда Уильям и был абсолютно прав. В задумчивости Алекс снова обернулся к Винтер, и принял у нее пустую тарелку, которую она держала в руках.

— Похоже, я наговорил вам слишком много, — сказал он. — Что за тема для разговора на подлунном пикнике. Уильям должен гордиться. Я утомил вас?

— Нет.

Быстрая, благодарная улыбка осветила глаза Алекса. Односложный бесхитростный ответ, лишенный манерности, свойственной молодым леди, искушенным в ведении светских бесед, был трогательно откровенным. Сам Алекс никогда не говорил «да» или «нет», если он так не думал.