— Я вижу, — грустно сказал Алекс, — что мне придется говорить прямо, сэр. Я понимаю, что при этом я рискую подвергнуться обвинению в неверности командиру, но обстоятельства достаточно серьезные вынуждают меня. Это, конечно, конфиденциально, но, как родственник и опекун контессы, вы должны знать это. — И он бесстрастно и четко рассказал все, что знал о мистере Бартоне…

Лорд Уэйр, округлив глаза, заговорил слегка нервозно, что он, конечно, не предполагал… это все весьма беспокоит его, но… Не преувеличивает ли капитан? Трудно поверить…

— Прошу вас поверить, сэр, — перебил капитан Рэнделл. — То, что я рассказал про комиссара — еще не вся правда. Я не мог бы со спокойной совестью сопровождать вашу кузину, не предупредив вас, но после этого у меня нет больше обязательств на этот счет. Теперь вам решать, поедет ли она. Ваш слуга, сэр. — Он слегка поклонился и вышел.

Снова, как и в тот вечер, когда он прибыл, капитан ужинал в одиночестве, а потом появился секретарь с посланием от леди Уэйр. Графиня желала видеть его как можно скорее, чтобы познакомить с контессой. Капитану нужно было захватить с собой небольшой пакет, который доверил ему комиссар для передачи невесте. После этого он последовал за секретарем в покои графини.

— Как хорошо, что вы пришли, капитан Рэнделл, — сказала графиня. — Надеюсь, за вами тут хорошо ухаживали? Я знаю, вы извините нас за такой сдержанный прием — он связан с семейным трауром. Вы ведь встречались с моим мужем? Это — моя дочь Сибелла. А это — будущая жена дорогого Конвея, Винтер де Баллестерос. Винтер, это — капитан Рэнделл…

Алекс поклонился, испытывая неловкость. Лорд Уэйр не смотрел ему в глаза, а леди Уэйр улыбалась с красноречивой холодной вежливостью. Значит, думал он, муж рассказал ей. А она решила не обращать на это внимания. Видно, эта Вайкомб права. Тут он заметил, что Сибелла улыбается ему, и вспомнил о приличиях. Он пробормотал что-то условно любезное и перевел взгляд на невесту комиссара. Он долго смотрел на это юное лицо, выражавшее настороженность и скованность.

На бледных щеках появилось подобие румянца, и капитан вытащил из кармана небольшой пакет с печатью, тот, что дал ему комиссар. Он сказал только:

— Мистер Бартон велел мне передать это вам.

Девушка схватила пакет, румянец на ее щеках стал еще ярче, а лицо оживилось, так что она вмиг удивительно похорошела. Ей как будто хотелось спрятать пакет, но леди Уэйр властно сказала:

— Вскрой его, дорогая. Там — твой свадебный подарок.

Винтер посмотрела на пакет. Она и так знала, что там. Она помнила все, что говорил Конвей, а он говорил ей некогда, что придет день, и он подарит ей алмаз, «самый красивый, который я найду в Индии, чтобы ты носила его на пальце вместо золотого с жемчугом кольца, которое долго носила на ленточке на шее». Ну, вот он и прислал алмаз. Все ее мечты, наконец, становятся явью. Ей не хотелось вскрывать посылку при Джулии и этом чужом человеке, который смотрел на нее с холодным любопытством. Это — слишком личное.

— Мы ждем, — сказала Джулия.

Румянец исчез с лица Винтер и она нетвердыми пальцами сломала печать. В свете каминного пламени сверкнул огромный изумруд в искусно сделанной золотой оправе. Алекс, узнав его, почувствовал внезапный гнев и отвращение. Он не раз прежде видел этот камень. Три года назад он красовался на руке члена княжеского дома, Рао Кишан Прасада. Алекс давно интересовался Кишаном Прасадом. О нем нашептывали странные вещи, и то, что его камень достался комиссару Лунджора, заставило Алекса задуматься, какого рода взятку он собой представлял. Потом он видел этот камень у одной индийской танцовщицы, развлекавшей гостей на одной из сомнительных вечеринок у комиссара; Алекс, кроме того, недавно встретил Прасада при неожиданных обстоятельствах, и капитан теперь взирал на драгоценный камень с отвращением.