«Это все хорошо, но моим кроссовкам придет конец. На самом деле, Бэкстер считает, что им уже конец.»

— Бэкки? Где ты, черт возьми?

Да уж, это было странно. Он все еще был справа, но теперь звучал ближе к пяти часам от нее. Будто практически сзади нее.

— Тут, — сказала она. — И я останусь здесь, пока ты ко мне не подойдешь.

Она взглянула на свой Андроид.

— Кэл, у тебя на телефоне есть связь?

— Без понятия. Он в машине. Давай, продолжай болтать, пока я к тебе не подойду.

— А что с мальчиком? И той чокнутой матерью? Она окончательно притихла.

— Давай вместе вернемся, а потом уже позаботимся и о них, ладно? — сказал он. Бэкки хорошо знала своего и брата и ей не нравился его голос. Сейчас Кэл был взволнован и пытался не выказывать этого. — А пока что, просто говори со мной.

Бэкки задумалась и начала декламировать, в такт топая своими запачканными кроссовками.

— Жил был парнишка МакСвини, проливший вино на свой «вини», приличия ради, он джину добавил, а сверху плеснул и мартини.

— О, очаровательно. — сказал он. Теперь уже прямо позади нее, почти достаточно близко, чтобы вытянуть руку и дотронуться, и почему только это стало для нее таким облегчением? Ради всего святого, это было всего лишь поле.

— Эй, ребята! — Мальчик. Еле слышно. Теперь уже без смеха, заблудшим и испуганным голосом. — Вы ищете меня? Ты здесь, капитан Кэл? Мне страшно!

— ДА! ДА, СЕЙЧАС! МИНУТКУ, — закричал ее брат. — Бэкки? Бэкки, продолжай говорить!

Руки Бэкки потянулись к ее округлости — она отказывалась называть ее «пузом», это был так в стиле журнала «Пипл» — и нежно ее обхватили.

— Ну вот еще: Жила была девочка Джилл, чей язык «взрыв-пилюль» заглот…

— Хватит, хватит. Я каким-то образом проскочил мимо тебя.

И вправду, его голос теперь исходил спереди. Она обернулась вновь.

— Хватить шалить, Кэл. Это не смешно.

Ее рот пересох. Она взглотнула, и ее горло тоже оказалось пересохшим. Когда оно издает такой цокающий звук, сразу понимаешь, что оно пересохло. В машине лежала большая бутылка минеральной воды «Полэнд спринг». И пара банок колы на заднем сидении. Она просто-таки видела их перед собой: красные банки, белые надписи.

— Бэкки?

— Что?

— Тут что-то не так.

— О чем ты? — Думая: «А то я не знаю».

— Слушай меня. Можешь подпрыгнуть?

— Конечно, могу! Ты как думаешь?

— Я думаю, что этим летом у тебя будет ребенок, вот, как я думаю.

— Все равно я могу… Кэл, перестань удаляться!

— Я не двигался, — сказал он.

— Двигался, по всей видимости. И до сих пор двигаешься!

— Помолчи и послушай. Я досчитаю до трех. На счет три, поднимаешь руку над головой, словно судья, показывающий, что гол засчитан, и подпрыгиваешь как можно выше. Я сделаю то же самое. Я увижу твои руки даже если ты не слишком высоко подпрыгнешь, ясно? И я к тебе подойду.

«Ты свистни — тебя не заставлю я ждать», подумала она — понятия не имея о том, откуда у нее это взялось — наверное, опять что-то из литературы первого курса; но что она знала наверняка, так это то, что он может говорить, что не двигался, но на самом деле это было не так — он все это время удалялся от нее.