Девочка безразлично смотрела на облетевшие деревья, выстроившиеся с северной стороны Регент парка. Сквозь сплетения голых веток виднелись крыши необычной формы и вольеры Лондонского зоопарка. Накрапывал ноябрьский дождик, и все вокруг казалось серым, свинцовым и безнадежным. Мэдди заправила за уши короткие пряди белокурых волос. Сегодня утром она обрезала их. Да и к чему ей теперь длинные волосы, ведь с балетом навсегда покончено.

– Мэдди? – прорвался сквозь мрачные думы девочки голос Лоры. – Почему бы тебе не пойти с нами на генеральную репетицию? Все будут рады вновь повидаться с тобой.

Повернувшись, Мэдди взглянула на своих подружек Лору и Сару. Устроившись на кушетке, они смотрели на нее с сочувствием и тревогой. Девочка еле удержалась от слез.

Она улыбнулась.

– Мне, пожалуй, не стоит, но все равно спасибо, – промолвила Мэдди.

Проковыляв к креслу, она с видимым усилием неуклюже опустилась в него:

– Из меня сейчас неважный ходок.

– Пустяки, – возразила Сара.

– Нет, не пустяки, – твердым голосом ответила Мэдди. – Во всяком случае для меня.

– Но тебе и делать ничего не придется, сиди только в зале и смотри, – не сдавалась Лора. – Ну же, генеральная репетиция ведь, тебе понравится, – от жалости у нее скривилось лицо. – Ты непременно должна побывать на ней. Быть может, это как-нибудь встряхнет тебя.

– Не беспокойтесь обо мне, – улыбнувшись, промолвила Мэдди. – Я и без того прекрасно себя чувствую.

Сара пристально посмотрела на подружку.

– Так ли?– спросила она. – Ну, честно?

– Я иду на поправку в той мере, в какой и следовало ожидать. – Девочка, видно, повторила чьи-то слова. – Так мне сказали врачи. Через пару-тройку недель я буду бегать на своих двоих. – Наклонившись вперед и стиснув палку, Мэдди попыталась улыбнуться. – Послушайте, я знаю, о чем вы думаете. Но со мной полный порядок. Правда.

Отворилась дверь, и в комнату заглянула бабушка. Джейн Купер переехала к сыну и внучке сразу после несчастья.

– Я по магазинам, – сообщила она, – скоро буду.

– Хорошо, бабуль, – промолвила девочка, вымученно улыбаясь. – Пока.

– Узнай я, что мне никогда больше не танцевать, я б совсем пала духом, – понизив голос, загробным тоном произнесла Лора и встряхнула головой. – Я бы просто умерла! – она прижала ладонь к губам. – Ой, Мэдди, прости. Глупость какую-то сморозила.

– Нет, вовсе нет, – возразила ей подружка. – А что еще тебе оставалось сказать? Да и всем? – Девочка тяжко вздохнула. – Моей мамы больше нет. Папе, верно, придется просидеть в инвалидной коляске до конца своих дней, а мне никогда не стать балериной и не выступать на профессиональной сцене. При одной этой мысли такой ужас охватывает, что и в словах не передать, однако… мир не рухнул, верно? Стало быть, и мне как-то надо жить дальше.

– Сколько в тебе мужества, – тихо проговорила Сара. – Должно быть, нелегко, когда нет мамы.

– Бабушка все время твердит мне, что она еще здесь, с нами, – сказала Мэдди, притрагиваясь пальцами к голове. Девочка распрямила плечи: – Кроме того, я нужна папе. Ради него я не должна показывать своей боли. Он сейчас в отделении реабилитации: пробует восстановить свою былую форму. Доктора говорят, что месяца через два он будет дома.