Уладить дела в отеле, потом поезд, потом самолет на Майами, а там уж — подстроить, купить, создать, из-под земли выкопать алиби... Планы были фантастические, но при невероятном напряжении всех существующих усилий — вполне выполнимые.

Янгер заканчивал свой разговор:

— Все, выезжаю. Не нужно нам вызывать полицию штата, у нас своя голова на плечах.

Паркер, закурив, наклонился в сторону кушетки, чтобы легче и как можно внезапнее вскочить с места.

Янгер, опустив трубку, с растерянным лицом глядел на Паркера.

— Что ж, — обреченно сказал он, — ты, видимо, прав...

— В каком смысле? — ошарашенно спросил Паркер, забыв свои кровожадные устремления и намерения.

— В том смысле, что у меня теория рваная, дыра на дыре... Паркер зачарованно и несколько ошалело глядел на Янгера.

— Нашли твоего напарника. Он убит. Лопатой. — Янгер нервно зевнул и добавил с некоторым воодушевлением: — У тебя в номере.

— У меня?

— Ну да, — буднично сказал Янгер и, оглядев револьвер, все еще зажатый в правой руке, сунул его в свой висящий на подлокотнике кресла, плащ. — Иди забирайся в машину. Надо его поглядеть.

Паркер обозрел с порога поверх чьей-то головы номер, в котором он сегодня ночевал. Янгер вошел внутрь, на ходу бросив Паркеру:

— Жди здесь и не болтай ни с кем...

Он был крайне раздосадован появлением выскочек и задавак из полиции штата и теперь шел через весь номер к окну, где блестел золотыми очками главный из приехавших — высокий, спортивного склада человек, с лицом университетского преподавателя и очень коротко стриженными волосами.

Злополучный Тифтус лежал на полу близ кровати, являя собой картину бесконечно печальную. Он упал ничком, когда его ударили в затылок лопатой или каким-то другим острым и плоским орудием убийства; от темной запекшейся крови слиплись волосы бедняги, а руки были раскинуты в стороны, точно в полете.

Приезжие криминалисты суетились над ним; при жизни Тифтусу не перепало и сотой доли столь пристального всеобщего внимания...

Янгер с надутой физиономией продолжал разговор с главным из группы экспертов, надеясь перехватить инициативу и взять в свои руки следствие, но высокий человек в золотых очках был, бесспорно, столь же корректен, сколь неколебим.

Капитан, окончательно уверившись, что на криминальное дело накладывают лапы заезжие ферты, вернулся к Паркеру и хмуро пробурчал:

— Надо поговорить. Перейдем в холл, тут, на этаже... Паркер прекрасно сознавал, что хочет того или нет, он пока в руках капитана и надо примеряться к обстоятельствам. Потому, провожаемый цепкими взглядами приезжих полицейских, он проследовал за Янгером в окрашенный блестящей масляной краской холл.

Там, подпирая стену своей плотной спиной, капитан объявил ему свое сенсационное открытие:

— К этому убийству ты не причастен.

— Да что ты говоришь?!

— Это ясно мне, — важно продолжил Янгер, — но не ясно им, — он мотнул головой в сторону номера.

— Почему, интересно?

Янгер подержал паузу: только что получив щелчок по носу вышестоящего, он хотел теперь немного потоптать того, кто от него зависел. Он ответил неопределенно-туманно:

— Минут через двадцать там, наверное, вычислят время убийства. Они могут привязаться к тебе. Но вся штука в том, что с тобой в предполагаемый период как раз был я, а я — сам знаешь, кто в этом городе. Так что считай меня своим неопровержимым алиби...

— Да и я не останусь в долгу, могу оказать тебе аналогичную услугу, — бойко парировал подневольный Янгеров собеседник.