Ребел отвернулась, чтобы скрыть свои мысли.

– Включите, пожалуйста, – пробормотала она.

В ногах кровати зажегся видеоэкран со статьей из энциклопедии о медицинских шифрах. Ребел поспешно переключила его на что‑то безобидное. «Простые экологии в метановой атмосфере». Она сделала вид, что поглощена чтением.

Когда монахиня уже собралась уходить, Ребел небрежно проговорила:

– Сестра, экран висит неудобно. Вы можете наклонить его немного вперед? – Монахиня исполнила ее просьбу. – Да, вот так. Нет, еще чуть‑чуть.., отлично.

Ребел тепло улыбнулась, и мгновение сестра Мэри Радха согревалась этим проявлением всеобщей любви. А затем удалилась.

– Ханжа блядская, – проворчала Ребел. Потом обратилась к экрану:

– Спасибо.

Экран погас.

Поверхность экрана была гладкой и блестящей, в нерабочем состоянии он смутно отражал изножье кровати и висящую на спинке закодированную историю болезни.

Ребел быстро расшифровала зеркально перевернутые значки. Две личности, обозначенные схематичными колесиками: одна из них Исходная, другая – Существующая на сегодняшний день. Совершенно не похожие друг на друга. Еще одна закорючка обозначала подготовку к психохирургической операции. Смысл трех следующих значков сводился к тому, что Ребел не нуждается в специальной медицинской помощи. Внизу, где должна была стоять ее фамилия, шла строка обычного шрифта. Ребел прочитала ее дважды, буква за буквой, она хотела убедиться, что здесь нет ошибки:

"Собственность компании «Дойче Накасоне GmbH».

В душе Ребел диким зверем поднялся гнев. Она стиснула зубы и оскалилась, даже не пытаясь сдержаться. Она радовалась этому гневу. Это был ее союзник, ее единственный друг. Он сотрясал неподвижное тело Ребел, захлестнул его горячей волной животной ярости.

И эта ярость поглотила ее целиком, лишив даже собственного "я". Ярость затягивала Ребел в пучину, в темный хаос беспомощности, в мрачную бездну отчаяния, в безмысленность и безымянность, отнимающую лицо, тело и человеческую сущность. Ребел превратилась в демона, который смотрит на движущийся по воздуху сплошной поток людей и плавно уходящие в сторону звезды и ненавидит их всех. Ей хотелось схватить людей, города, звезды, стукнуть с размаху друг о друга и разбить вдребезги, разнести в щепки, она хохотала, а по щекам сбегали слезы безысходности…

* * *

Ребел очнулась и ощутила слабость и подавленность.

– Пожалуйста, скажите, который час, – попросила она, и экран послушался.

Оказывается, прошло четыре часа.

В нишу вошла женщина, худенькая, в зеленой маске и кожаном фартуке с карманом для инструментов, биотехник из низшего персонала. Тихо напевая, она стала приводить в порядок стены. Незнакомка работала методично и самозабвенно, время от времени останавливаясь, чтобы выпрямить согнувшуюся розу.

– Эй, подруга, – обратилась к ней Ребел, – сделай мне одолжение.

В кровь выделился адреналин, и заторможенность Ребел прошла. Она улыбнулась.

– Гм? А! Э… Что такое? – Женщина с видимым усилием оторвалась от работы.

– Через пару часов меня выписывают, но никто не позаботился достать мне одежду. Ты не можешь на обратном пути заскочить куда надо и сказать, чтобы мне что‑нибудь принесли?

Женщина моргнула:

– О! Угу… Ну конечно. Разве это не входит в обязанности вашей медсестры?

Ребел закатила глаза:

– Она видит смысл мироздания в звездах и цель существования в выращивании роз.