– Это были красные розы? Дюжина?

– Да.

– Не белые. Именно дюжина красных роз?

– Да, да, дюжина красных роз, все красные. И я поставила их в вазу.

– Вы сказали две дюжины, миссис Андрович. Когда в первый раз вы рассказывали о цветах, вы сказали две дюжины.

– Что?

– Две дюжины?

– Я…

– Может, в то утро вообще не было никаких цветов, миссис Андрович?

– Цветы были. Я, наверное, ошиблась. Принесли только одну дюжину не две.

Должно быть, я думала о чем-то другом.

– А конфеты тоже были, миссис Андрович?

– Да, конечно, конфеты тоже были.

– И вы не поссорились за завтраком. Почему вы заявили об исчезновении Карла только на следующий день, миссис Андрович?

– Потому что я подумала…

– Он уходил из дома раньше?

– Нет, он…

– Значит, это исчезновение было для него необычным?

– Да, но…

– Тогда почему вы не обратились в полицию сразу же?

– Я думала, он вернется.

– Или вы думали, что у него имеются причины для исчезновения?

– Какие причины?

– А это вы мне расскажите, миссис Андрович. В комнате воцарилась тишина.

– Не было никаких причин, – наконец прервала Мэг затянувшееся молчание. – Мой муж любил меня. Утром на столе стояла коробка конфет в форме сердца. В шесть часов принесли дюжину красных роз. Карл поцеловал меня на прощание и ушел. С тех пор я его не видела.

– Напиши миссис Андрович расписку на нож, Берт, – сказал Карелла. – Большое спасибо за кофе и булочки и потраченное время. Вы были очень добры.

Когда детективы выходили из квартиры, Маргарет Андрович спросила:

– Он мертв, да?

Клэр Таунсенд была примерно такого же роста, как и Мэг Андрович, но на этом сходство между ними заканчивалось. Мэг была худой или, если хотите, гибкой. Клэр же щедро была наделена плотью. Мэг, как все манекенщицы, имела маленькую грудь. Клэр хотя и не относилась к коровоподобным созданиям, с полным основанием гордилась своей грудью, которая могла заполнить мужскую ладонь. Мэг – голубоглазая блондинка. Глаза Клэр были карими, а волосы – черными, как воронье крыло. Короче, Мэг производила впечатление женщины, живущей в больничной палате, а Клэр напоминала женщину, которая чувствует себя, как дома, в стоге сена.

Между ними существовало еще одно различие. Берт Клинг был по уши влюблен в Клэр Таунсенд.

Как только он переступил порог, она поцеловала его. Клэр надела черные брюки и просторную белую блузку, которая заканчивалась чуть ниже талии.

– Почему ты задержался? – спросила девушка.

– Из-за цветов.

– Ты принес мне цветы? – обрадовалась Клэр.

– Нет, просто леди, с которой мы беседовали, сказала, что ее муж купил ей дюжину красных роз. Мы проверили с десяток цветочных магазинов в ее районе. Результат? Никаких красных роз в Валентинов день. По крайней мере, для миссис Андрович.

– Вот как?

– Стив Карелла обладает каким-то сверхъестественным чутьем. Я разуюсь?

– Валяй. Я купила две отбивные. Хочешь?

– Позже.

– Как это Карелла обладает каким-то сверхъестественным чутьем?

– Он впился в эту худую и жалостную дамочку, словно собирался съесть ее. Когда мы от нее ушли, я сказал, что, по-моему, он разговаривал с ней грубовато. Я видел раньше, как Стив работает. Обычно он беседует с леди очень вежливо, а с этой явно переборщил.