– Тебе нужно снова заниматься, – заметила Пола, когда окончилась пьеса. – Прозвучало лучше, чем я когда-либо слышала.

Он поднялся, разминая пальцы.

– Давно не занимался. Чертовски закостенели мышцы. Дело в том, что на этом рояле у любого прозвучит прилично.

Опустившись на колени, он принялся вскрывать пять больших коробок, доставленных вместе с инструментом. В них находились все партитуры Дункана Эли и большинство были довольно старыми. Подняв одну из тетрадей, Майлз перелистал ее.

Второй концерт для рояля Брамса. С пометками о темпе и фазировке рукой Дункана. На первой странице надпись: «Исполнено в Альберт-Холле, февраль 1923, с оркестром Бичема». Представляешь? Бичем! Подобные вещи бесценны…

– Удивительно, что он не завещал их Джульярдскому колледжу или кому-нибудь, кто сможет ими воспользоваться.

– Я смогу извлечь из них пользу, – спокойно заметил Майлз.

* * *

Чек пришел заказным письмом на утро следующего понедельника. Майлз положил всю сумму, за исключением двух тысяч, на счет под проценты, а две тысячи – на текущий счет. К среде Эбби оказалась у Мэгги, а Майлз с Полой – на пути к Бермудам. Они остановились в Элбоу Бич. Погода была прекрасной и в первый же день они поджарились на солнце.

– Я всегда остаюсь на солнце слишком долго, – пожаловалась Пола. – Когда же я поумнею?

– Я тебя вылечу, – пообещал муж.

Они находились в своем номере на четвертом этаже и смотрели из окна спальни на океан. Майлз расстегнул на ней крючки купального костюма.

– Что ты делаешь, безумец?

– Натру тебя «Нокземой». Ведь ты не хочешь, чтобы пострадал купальник?

Она замерла, и Майлз принялся нежно втирать «Нокзему» в ее покрасневшие плечи и спину. Затем обошел ее спереди и обработал лицо, грудь и живот.

– Довольно сексуальное ощущение, – промурлыкала она. – Но зачем наносить «Нокзему» на грудь? Она вовсе не загорела.

– Потому что мне это нравится, – ответил он. – А теперь намажь немного на меня.

Она подчинилась, помассировав кремом его сильные руки и спину и перейдя к мускулистым груди и животу. Потом он обнял ее и прижал к себе. Скользкая от «Нокземы» плоть соприкоснулась с чмокающим звуком. Он медленно потерся торсом о ее грудь. Это было совершенно необычное ощущение.

– Майлз, – прошептала она, – что за дикость… Он поцеловал ее и повел к двухспальной кровати.

– Милый, да мы же перемажем «Нокземой» все простыни!

– Это проблема отеля. Ведь у нас – второй медовый месяц, не так ли?

Он стянул плавки. Как обычно, она замерла при виде его стройной наготы.

– Чудесный медовый месяц, – согласилась она, вышагивая из купальника.

Когда все кончилось, она счастливо потянулась в постель.

– Майлз!

– Что?

– Можно я выкурю сигарету?

– Нет.

– Жадина!

Она прикусила губу и глубоко вздохнула. Мэгги говорила, что это лучший способ перебороть тягу к никотину. Через три минуты глубокого дыхания желание утихло.

Она принялась считать. За последние десять дней они занимались любовью, как минимум, пятнадцать раз. Это было значительным превышением их обычной практики. Пола не жаловалась: ее волновала новая сексуальность Майлза и его повышенная страстность в интимные моменты.