— Не беспокойтесь, доставим до места.

— До какого места? — прохрипел Добрушин.

— Туда, где вас ждут. Вы же торопитесь?

— Тороплюсь.

— Тогда не беспокойтесь. Эта машина сама знает, куда ей ехать и с какой скоростью. Она вам послана судьбой.

Водитель вставил в автомобильный магнитофон аудиокассету и нажал кнопку. В салоне заиграла музыка. Звучал вальс. Тот самый роковой вальс, который следователя Добрушина превратил в жестокого, безжалостного убийцу.

— Дайте, пожалуйста, спички! — прозвучал женский голос за его спиной.

Добрушин медленно повернул голову назад. Он знал, что в машине не было никаких женщин. Никого, кроме шофера.

Она держала в руке сигарету. Бледное, мертвенное лицо и скрытые за черными очками глаза. Чудные каштановые волосы, белая блузка и черная широкая юбка.

— Ты же в колодце! — Это все, что он мог сказать.

Водитель чиркнул зажигалкой и поднес огонь к сигарете, наблюдая, как она прикуривает, через зеркало заднего обзора.

У Добрушина пробежал мороз по коже, и он отвернулся.

Все это нервное перенапряжение. Он выдохся. Слишком много событий свалилось на одного человека. Много и сразу. Впервые он почувствовал, как кольнуло сердце, словно кто-то ткнул его иглой.

Он закрыл глаза, помотал головой, стряхивая с волос перхоть на пиджак, и вновь оглянулся. Женщина лежала на сиденье с открытыми глазами, без очков и сигареты. Она напоминала куклу с фарфоровыми глазками. Неподвижные стекляшки ничего не видели.

Добрушин вскрикнул.

— Не пугайтесь! Просто она мертвая. Не обращайте на нее внимания. Мы скоро приедем, но по пути высадим ее на кладбище.

Добрушин схватился за дверную ручку, толкнул плечом дверцу и выскочил из машины на полном ходу, уронив кейс на коврик машины.

Ник-Ник успел прижаться к обочине, и майор полетел в кювет, а не шлепнулся об асфальт. Не останавливаясь, Ник-Ник поехал дальше.

Джип подкатил к перекрестку и свернул к опушке. Возле леса Ник-Ник затормозил.

— Все в порядке, — сказал он оглядываясь.

— Сними мне эти штуки с глаз. У меня уже веки опухли.

Он вышел из машины и пересел на заднее сиденье. Пластиковые глазницы были удалены с роговиц и Катя начала тереть покрасневшие слезящиеся глаза пальцами.

— Боже! Как я боялась! Сидеть рядом с убийцей и ничего не видеть перед собой. Какой ужас.

— Он ничего не мог сделать. Тут главное соблюдать меру. Не перестараться и определить точное время. Лишняя секунда могла привести к непредсказуемым результатам. Но Добрушин сам вышел из игры без нашей помощи.

— Но как угадать это время? А если ошибешься?

— Мы уже неоднократно за ним наблюдали. Я фиксировал каждую секунду. Все сходится. Видишь ли, существует три вида реакции на испуг, на страх, на экстремальную ситуацию. Первый вид — панический, когда человек хватается за голову и начинает метаться из стороны в сторону. Второй вид — паралитический: у человека отнимаются ноги, и он не готов к сопротивлению и обреченно ждет своей участи. Третий вид — мобилизационный. В этом случае человек начинает защищаться, протестовать, идти напролом сломя голову. Здесь проявляется невиданная сила, ловкость и риск.

Добрушин уникален тем, что имеет два вида реакции. Первая — паралитическая. Наступает шок, держится не более четырех минут, а потом Добрушин переходит к самозащите, мобилизуется, и тут он опасен. Нам было важно не выпускать его из шока, поэтому мы увеличивали дозировку, а в результате он ударился в панику, что ранее за ним не наблюдалось.

— Но у него кинжал в рукаве!

— Правую руку и туловище я загородил стальной пластиной и нарукавниками.