— Да, но тело Жан Клода погибло в огне. От него остался лишь пепел. Вот почему его хоронили в закрытом гробу. Там нечего было видеть, — указал Винсент. — Даже Люциан не может быть уверен, что закопали именно его брата.

— Нет, могу, — настаивал глава клана Аржено.

— Как? — с подозрением спросил Джулиус. — Если от него остался лишь пепел…

— Он не превратился в пепел, — признался Люциан, сжав губы.

Глаза Винсента распахнулись.

— Тогда он мог выжить. Вы могли закопать пустой гроб.

— Нет.

— Ты не можешь знать наверняка, — настаивал Джулиус.

— Могу.

— Но как? — снова потребовал ответа Джулиус.

Люциан поколебался, потом уперся локтями в колени, уронил голову на руки и принялся тереть лоб, словно воспоминания причиняли ему боль.

— Если у тебя есть доказательства того, что Жан Клод мертв, лучше поделиться ими с нами, — тихо произнес Никодемус. — Потому что если ты прав, то мы ищем не того человека и зря тратим время.

Люциан покорно кивнул и признался:

— Я знаю, что он умер, потому что… сам обезглавил его.

Никто не пошевелился. Никто не произнес ни слова. Джулиус не удивился бы, скажи ему кто-нибудь, что присутствующие даже не дышали. Они все просто сидели и смотрели на Люциана широко распахнутыми от шока глазами.

— Как уже сказал Бастьен, Морган позвонил мне той ночью, — мрачно продолжил Люциан. — Жан Клод ужасно обгорел, но был еще жив. Он представлял собой почерневшую, обуглившуюся массу и не исцелялся быстро. Его тело было полно бесполезной крови пьяниц, и он не стал пить ту, что я принес с собой. Вместо этого, брат попросил меня убить его и положить конец его страданиям. По его словам, он ненавидел себя за то, что причинял боль Маргарет и всем вокруг себя, но ничего не мог с собой поделать. Сказал, что в нем не осталось ничего человеческого, и умолял меня даровать ему покой.

— И ты убил его? — неверяще переспросил Джулиус.

Люциан покачал головой.

— Я не мог… пока он не признался, что питался смертными — зачастую выпивая их досуха, и сам же поджег собственный дом. Он намеревался погибнуть в огне, но Морган его вытащил.

Вздохнув, Люциан поднял измученное лицо и посмотрел на Джулиуса.

— Питаться смертными — против законов нашего совета в Северной Америке. Это карается смертью, и виновный должен предстать перед советом для вынесения приговора. Однако, выпив кровь человека полностью, убив его, преступник заслуживает немедленной смерти, и охотнику даже не нужно доставлять его в суд для разбирательства, — он покачал головой. — Но Жан Клод был моим братом. Я хотел укрыть его от совета и переложить вину на кого-то другого, но он умолял меня убить его, доказывал, что если вытащить эту грязь на обсуждение судей, то они без труда докопаются до правды. Брат сказал, что уже причинил достаточно боли Маргарет и детям, и вновь попросил меня обезглавить его, а затем организовать похороны в закрытом гробу, чтобы никто ничего не узнал, — Люциан беспомощно пожал плечами. — И я почтил его последнюю волю.

Джулиус с ужасом отшатнулся, но не из-за того, что сделал Люциан, а потому что поверил ему. На лице Аржено, когда тот признавался, что отнял жизнь у собственного брата, была написана такая огромная боль и такая вина, что сразу было ясно, что бессмертный не лжёт. Жан Клод мертв… и теперь Джулиус не имел ни малейшего представления, кто стоит за нападениями и похищением Маргарет и Кристиана.

Бастьен прочистил горло:

— Тогда мама и Кристиан сейчас, должно быть, у кого-то из двоих оставшихся.