|
Если бы та женщина задержалась хотя бы на пару минут, все было бы по-другому, но… — Она сделала медленный глубокий вдох, а затем мрачно выдохнула. — Мой отец пришёл к ней, прежде чем она умерла. Я думаю, она сказала ему, что именно я отослала ее и обещала присмотреть за ребенком. И не только это. Няня, скорее всего, сообщила ему нечто, что стало причиной его постоянной подозрительности по отношению ко мне. Он бесконечно допрашивал меня, и мне пришлось признаться, что именно я отправила няню по делу, в то же время настаивая на своей невиновности. Клялась, что искренне была убеждена в том, что мне не нужно безвылазно находиться в комнате Джулиуса, поскольку он спал, и я полагала, что с ним ничего не могло случится за краткое время моего отсутствия. — Вита скривилась, а затем вздохнула и произнесла. — Отец простил меня, но вскоре я узнала, что он не поверил ни единому моему слову. После этого мне не позволяли приближаться к Джулиусу. Я внезапно стала персоной нон-грата в собственном доме. Меня всегда посылали то туда, то сюда, в общем куда-нибудь подальше заниматься какими-то никчемными делами… К тому же, после этого случая Джулиуса всегда охраняли по меньшей мере двое бессмертных. Они открыто следили за ним, пока он был ребенком. Но как только Джулиус достиг совершеннолетия и заявил, что устал от телохранителей — их уволили. По крайней мере, он так думает, но они до сих пор у него есть. Сейчас охранники следят за ним с расстояния.
— Он знает, что ты пыталась сделать? — в замешательстве спросила Маргарет. — Нет, конечно же, нет. Отец никогда никому не говорил об этом. Джулиус просто думает, что отец слишком о нём печется, поскольку он единственный его сын и наследник. — Вита остановилась у стены и со злостью провела ногтями по покрытому грязью камню. — После того случая я больше не могла убить его. Маленький принц выжил и превратился в мужчину, чтобы занять место на семейном троне. Он жил своей очаровательной жизнью, пользуясь всем тем, что должно было принадлежать мне. И будучи ребенком, и после того, как вырос, Джулиус смеясь шел по жизни, постоянно радовался и веселился.
— Вита? — спросил Джулиус, нахмурив брови. — Но она никогда не вела себя жестоко по отношению ко мне, никогда не показывала ту ревность, о которой ты говоришь. — Твоя сестра — мастерица скрывать свои чувства. Да такая, что я часто задаюсь вопросом, есть ли они у неё вообще… кроме заботы о собственной выгоде, конечно, — тихо произнес Никодемус. — Я должен был тогда что-то сделать, но не мог ничего доказать, поэтому просто защищал тебя, держа ее как можно дальше от дома. — Он вздохнул. — Проходили столетия, ничего подобного больше не случалось, и я позволил себе поверить в то, что теперь все хорошо, что она преодолела свою ревность и приняла тебя. — Похоже, не совсем, иначе ты бы сейчас не говорил об этом, — заметил Джулиус. В знак подтверждения Никодемус кивнул: — Когда Жан Клод Аржено «воскрес», и Маргарет ушла от тебя, Вита сразу же примчалась домой. Сначала я подумал, что она просто пытается быть хорошей сестрой. Но когда она утешала тебя, я не раз замечал отблеск нечестивой радости на ее лице, как будто она наслаждалась, смотря на твои страдания. Однако это так быстро исчезало, что я считал — мне просто привиделось. — Он тяжело вздохнул. — Но я снова увидел то же самое удовлетворенное выражение на её лице, когда ты уехал в Англию, и начались эти неприятности. — Может, она просто радуется тому, что я вновь нашел Маргарет, — нахмурившись, произнес Джулиус. — Может и так, — пробормотал его отец. — Но когда по возвращении Данте с Томмазо представили мне отчет о том, что на Маргарет было совершено нападение в отеле, и сказали, что ты сильно расстроился, поскольку, очевидно, очень любишь эту женщину, я мог бы поклясться, что Вита торжествовала, узнав, как ты несчастен. |
