|
В северо-восточном углу усыпальницы стоял сориентированный по сторонам света саркофаг фараона. Он был простым, без надписей, и свято хранил свою тайну - ведь когда сюда впервые пришли археологи, он был широко открыт и пустовал. Вана объяснила символическое значение связей, которые математики и другие специалисты установили в соотношении размеров этого зала и каменного гроба. - Разве это не поразительно?- спросила она. - Это было бы поразительно, если бы было правдой. Она весело улыбнулась Гвидо. Он между тем наблюдал за юношей, который с момента их встречи не произнес ни слова. Держался их гид восхитительно прямо и с достоинством, точно статуя. Ванесса улыбнулась и нежно обняла юного египтянина за талию. Лицо его стало нежным, но выражало скорее смущение, чем страсть. - Вана, ты когда-нибудь была замужем?- спросил Гвидо. Она расхохоталась. - Ты думаешь, этот мальчик может быть моим сыном? Тебе кажется, что он похож на меня? - Да, но тебе пришлось бы произвести его на свет лет в десять. Похоже, ты с ним знакома. - Мы очень хорошо знаем друг друга, но как брат и сестра. - Уж не хочешь ли ты заставить меня поверить, что не приемлешь кровосмешение? - Я ждала, пока придешь ты и совершишь его с нами,- улыбнулась Вана. Она поцеловала мальчика в губы, и тот долго стоял, не отворачиваясь. Потом резким движением приспустил штаны, полностью обнажившись. Не прекращая поцелуя, Вана ласкала его фаллос, пока тот не отвердел настолько, что стал почти вертикально. Потом Вана оторвалась от губ юноши и стала перед ним на колени, словно собираясь сделать ему фелляцию. Но мальчик резким повелительным тоном сказал что-то по-арабски. Вана отодвинулась и, расстегнув юбку до самого лона, легла в саркофаг. Мальчик изогнул спину дугой и тут же погрузился в нее с неистовой страстью. Вана задыхалась от боли, но египтянин не обращал на это внимания и, войдя в нее на всю длину своего естества, начал двигаться назад и вперед с яростью, какой Гвидо не видел еще никогда в жизни. Итальянец не знал, прийти ли на помощь подруге или Вана привыкла к такому обращению. Поколебавшись, Гвидо выбрал путь непротивления, потому что это зрелище вызвало у него такое возбуждение, которое он не ожидал почувствовать так скоро после опустошающей поездки на верблюде. Юный египтянин хрипло зарыдал. В тот самый миг, когда он, достигнув цели, выпустил Ванессу из своих объятий, Гвидо оттолкнул мальчика в сторону - и итальянский плуг занял место арабского. Вана застонала от удовольствия. Гвидо сначала сжимал ее соски через платье, а потом рванул материю так грубо, что все пуговицы полетели прочь. Он ухитрился раздевать ее одной рукой и возбуждался от мысли, что когда они выйдут из пирамиды, все увидят их такими растрепанными и грязными. Если они выйдут... Потому что, пока Гвидо в мучительном экстазе ввинчивался в Вану, у него появилась фантазия, будто они погребены здесь навсегда, все трое, и что это их агония. - Господи, откуда ты узнал, что нужно делать с моими сосками?!- исступленно воскликнула Вана, снова достигнув оргазма. - Я жажду!- простонала она.- Возьми мой рот! Крепко обняв ставшую перед ним на колени Вану за шею, Гвидо исполнил эту мольбу-приказ. Он хотел сейчас не чувствовать нежность ее губ, а взорваться в глубине горла. Мальчик снова подошел к ним. |
