Лесдигьер рассмеялся.

Рене облегченно вздохнул и теперь уже первый протянул руку Шомбергу.

— Слава богу! Вы возвращаете мне жизнь, мсье Шомберг. Оказывается, во Франции не перевелись честные и смелые люди, да к тому же еще и такие верные друзья.

И добавил, в то время как Шомберг пожимал ему руку:

— А ведь, кажется, я опять обязан спасением жизни, но теперь уже не вам, Лесдигьер, а вашему другу.

— Пустяки, — скромно ответил Шомберг.

— Запомни, Гаспар, — назидательно произнес Лесдигьер, — и извлеки одну простую истину: такой человек, как мэтр Рене, никогда не остается в долгу.

Миланец, молча, наклонил голову.

— Однако продолжайте, Рене, вы что-то еще хотели сказать.

— Совсем немногое. Но предлагаю уйти отсюда в другое место: королева-мать может отправиться на розыски своего шпиона. Заодно давайте посмотрим, кто это такой.

Они осторожно вышли из комнаты, прошли по коридору к месту недавнего поединка и остановились. Человек все так же лежал, уткнувшись лицом в ковер на полу. На спине у него проступало большое темное пятно.

— Неплохой удар, — заметил Лесдигьер. Шомберг нагнулся и перевернул на спину.

— Ги де Жарнак! — произнес Рене. — Шпион королевы-матери. Я узнаю его.

— Неблаговидные дела всегда заканчиваются нелепо, — изрек Лесдигьер.

— Поторопимся, господа, нас не должны видеть вместе.

— Наденьте на всякий случай вашу маску, Рене.

Они снова спустились вниз, но уже по боковой лестнице, меду щей к черному ходу, вошли в какое-то слабо освещенное лисиным светом помещение и заперли дверь.

— Здесь мы будем в безопасности.

Глава 5

И все же отравлена

Вернемся к началу разговора, чтобы узнать, о чем говорилось до прихода Шомберга.

— Рене, это вы! — воскликнул Лесдигьер, когда незнакомец, едва они остались вдвоем, снял маску.

— Да, снова я, — ответил миланец, — и пришел потому, что вы хотели меня спросить: не перепутал ли я перчатки, не надела ли королева Наваррская отравленные вместо безобидных, которые вы уничтожили?

— Именно об этом я и хотел спросить, потому что теряюсь в догадках.

— Нет, господин граф, я ничего не перепутал, — твердым голосом произнес Рене.

— Как же вы тогда объясните сегодняшнее внезапное недомогание королевы?

— А разве вам не объяснили этого придворные королевские врачи?

— Я уверен, что они ошибаются. Хотя в одном правы: у Жанны действительно слабые легкие.

— Вот видите, выходит, она могла запросто простудиться.

— Выходит… Но она не простудилась.

— Почему вы так думаете?

— Потому что Амбруаз Паре сказал, что все дело в каком-то сильном внешнем раздражителе, который мгновенно дал импульс к обострению болезни.

— Я всегда считал его самым толковым из всех, — негромко произнес парфюмер.

— Значит, — продолжал Лесдигьер, — она вдохнула какой-то посторонний запах, который… который…

— Который — что?

— Который был ядовитым, Рене!

— Вы так думаете? Почему же тогда окружающие королеву люди и вы в том числе, не чувствовали никаких признаков отравления?

Лесдигьер молчал, не зная, что ответить. Наконец какая-то мысль пришла ему в голову.

— Быть может, потому, — неуверенно предположил он, — что у нее слабые легкие, которые не могли противостоять невидимому раздражителю, провоцирующему внезапное ухудшение самочувствия?

— Кажется, мы приближаемся к истине, — горько улыбнулся Рене.