Олег, в теле которого я оказался, удивил, несмотря на возраст. Этот худощавый, даже щуплый паренек обладал весьма незаурядными способностями — чего стоит только ясность мыслей при расчетах будущего. И даже, несмотря на тяжелую потерю, его спокойная работа с обманками. При всем при этом Олег не замечал очевидного — того, что Степа его банально и беззастенчиво использует, впрочем, как и Мустафу, подставляя вместо себя. Только один Степан находился на территории кварталов легально — как волонтер Красного Креста, и не нес никакой ответственности за происходящее. При этом получая еще и максимальную прибыль — я не верю, что доход от туристов он делит по-честному.

Пока я размышлял, поражаясь удивительной доверчивости одного и наглости другого, машина заехала в глухой переулок. Минута ожидания — и с другой стороны улицы появилось приземистое желтое такси — официальное. Наш извозчик, игнорируя возмущенно замигавший индикатор нарушений ПДД, подъехал почти вплотную к дверям такси. Оба туриста под приветственные и громкие возгласы Степана быстро пересели в микроавтобус, и извозчик тронулся, напоследок показав датчику парковки интернациональным жестом средний палец. Желтое такси осталось на месте в ожидании возвращения туристов.

— Меня вы уже знаете, это Олег, это Мустафа, — заговорил между тем Степа. — Парни, знакомьтесь, это Жан, это Жак.

Олег, обернувшись на туристов, кивнул. Оба были невысокого роста, темноволосы и кучерявы — типичные французы. Олега и Мустафу они наградили отстраненно-заинтересованными взглядами жителей первого мира, приехавших посмотреть на папуасов. Извозчика Степан представлять не стал, но тот вообще мало внимания обращал на происходящее.

— Господа, прошу вас, — протянул туристам Степа очки точь-в-точь как те, которые были на Олеге, — обязательный предмет гардероба жителей протекторатов.

— Это же не балаклава? — продемонстрировал эрудированность тот, которого Степа назвал Жаком.

— За балаклавой вам в исторический музей — мы тут не настолько технологически оторваны, — рассмеялся Степа.

Олег отвернулся, вглядываясь в окно — парень удивлялся, как свободно Степа общается с людьми. Судя по обрывкам мыслей, которые я выхватывал, паренек, кажется, при всей своей цепкой хватке был нелюдимым и даже стеснительным.

— Активная защита, все работает? — поинтересовался Жак, примеривая аксессуар.

— Да, ни одна камера вас не идентифицирует.

Французы, нацепив очки, начали негромко переговариваться, наблюдая за пейзажами за окном. Перевод их беседы Олега сейчас не интересовал. Если бы личная сеть была активна, слушать бы пришлось — встроенный в имплант переводчик автоматически переводит чужую речь, глуша ее для восприятия и передавая вибрацией звуки напрямую. Но личный ай-ди Олега сейчас был заблокирован обманкой, и французская речь отображалась перед глазами бегущей строкой в дополненной реальности.

Олег, нервничая, практически не всматривался в текст перевода — машина подъезжала к КПП, и он все больше нервничал. Несмотря на то что Мустафа был железно уверен в водителе, Олега вид обдолбанного извозчика не вдохновлял. Но, несмотря на его опасения, все прошло благополучно — на КПП оказались полицейские — земляки таксиста, который лишь махнул им рукой и проехал на территорию другого района под шлагбаум без намека на досмотр и даже сканирование.

Французы тут же оживились. Еще бы, посмотреть было на что — после одинаковых серо-бетонных коробок Восточного района Южный поражал контрастом нищеты и криминала. Многочисленные зажегшиеся в ночи вывески — от дешевых ламповых до полноценных голопроекций, соседствовали с щербатыми фасадами, щурящимися выбитыми окнами. В некоторых из пустых проемов мелькали отсветы живого огня.