В парке осталось лишь несколько групп казаков, которые настороженно сканировали окружающее пространство. У поместья также взрывная суета прекратилась и присутствовали лишь бойцы в песчаного цвета бронекостюмах. Нет, не только казаки: в развалинах мелькнуло несколько фигур в темной броне с коричневыми вставками. Это как раз таки кавалерия, узнал я униформу и знаки отличия: гусарский Ахтырский генерала Дениса Давыдова полк.

Мне не особо интересно изучение воинских частей Конфедерации. Но в этом мире армия гораздо ближе к обществу, чем в моем старом, поэтому внимание приходилось уделять, без вариантов. И во время лекций еще Мустафы кое-что запомнил, особенно из тех частей, что дислоцированы в относительной близости от Елисаветграда. Тем более если части эти обладают определенной репутацией – а бронекавалеристы-ахтырцы для Павлограда – это как десантники для Пскова.

И сейчас в памяти всплыло, что командиром ахтырских гусар был полковник Михаил Боченков, а вот шефом полка являлся персидский принц Мансур Мирза из династии Каджаров. Почему в памяти отложилась – потому что фамилия приметная. И только сейчас, вспомнив об этом, сопоставил услышанное от Анастасии о Валере. Да тут, оказывается, диаспора целая! Вернее династия, как это называется в этом мире.

Ахтырцы, в отличие от казаков конвоя, нацеленных на охрану Валеры, явно были заняты другим делом. Нейтрализацией тех самых двух групп, готовящихся устранить Шиманскую, понял я, когда увидел плененных бойцов. Разномастно, но очень внушительно экипированных.

Причем ахтырцы привели пленных с разных концов парка. Одна группа, более десяти бойцов, судя по виду, должна была осуществлять грубый силовой вариант. Вторая оказалась снайперской парой, и их расположили отдельно. Внушительная винтовка лежала у ног невысокого пленного в легкой броне, стоявшего на коленях со стянутыми за спиной руками. Второй номер явно пытался оказать активное сопротивление: то, что от него осталось, положили чуть поодаль.

Один из ахтырцев подошел к нам с Валерой и поднял забрало. Он представился и говорил что-то, но слова я почти не различал: у меня по-прежнему в ушах стоял глухой звон. Я выхватывал отдельные выражения, но, даже слушая, воспринимать не хотел. И так тяжело стоять прямо и сохранять подобие нормального вида. Больше всего на свете мне сейчас хотелось лечь прямо здесь, на такую мягкую траву, закрыть глаза и не открывать их минут триста.

Как назло, бронекавалерист обращался не к Валере. Именно ко мне. И явно хотел что-то показать. Противиться я не стал – ведомый ахтырцем, дошел до Второго корпуса. Спускались в подвал без помех, потому что кто-то прошел здесь до нас, вскрывая замки. С помощью взрывчатки, заметил я характерные следы на стенах там, где раньше были массивные решетки.

В коридоре темницы ничком лежало обезглавленное тело. Роман Игоревич, и снова здравствуйте.

Ахтырец по-прежнему что-то говорил мне, объясняя. Я все еще практически не слышал его, но сквозь стихающий гул понемногу прорывались отдельные фразы. «Скрытно проникли…», «…обезглавили», «…усыпив бдительность…».

Все сказанное я не понял, но уловил общий смысл. Группа, которая должна была ликвидировать Шиманскую, имела еще одно задание – устранить господина Зайцева. И почему-то убить его можно было, лишь усыпив бдительность. Очень странно, потому что безопасник одаренным не был. Зачем было давать ему ложную надежду, открывать дверь камеры и только после, воспользовавшись моментом, стрелять в затылок? Не проще было расстрелять, даже камеры не открывая? «Обезглавили» еще… Зачем?

Вопросы эти я пока не задал, оставил на потом. С сопровождающим меня ахтырцем мы поднялись наверх и направились к главному зданию. Ко мне еще по пути подошло сразу несколько офицеров.