Он сунул хлыст за пояс и начал задумчиво мерить шагами обширный зал. Затем вызвал рабов и велел принести ящик, который стоял в леднике дворца. Он указал, где его поставить, и кивком головы отпустил рабов.

Внезапно в тронный зал ворвался дежурный офицер.

— Великий вождь, — возбужденно закричал он, указывая рукой в окно, — корабли! Сотни кораблей! Они атакуют нас!

Моментом позже, стоя у окна и наблюдая за приземлением вражеского флота, Цинзар понял, что его смутное предчувствие оказалось верным. Появление Клейна в городе являлось частью продуманного плана, который развивался теперь к своему смертельному концу. Было приятно знать, что Сиятельный Клейн сам себя загнал в ловушку.

Цинзар не стал тратить время на бесполезное наблюдение из окна. Отсюда он не мог видеть всех важных деталей сражения. Он приказал отнести ящик обратно и написал записку для Мейвана. Затем, в сопровождении сильного эскорта, он двинулся к штабу резервной армии, сосредоточенной в центре города.

Ядро резерва составляли варвары, но большая его часть включала рабов-венериан. Прибытие Цинзара было встречено возбужденным гулом. Приветственные возгласы, стук мечей о щиты, одобрительные крики долго не смолкали после того, как он вошел в здание штаба.

Он обсудил положение с несколькими высшими офицерами, которые держались спокойно и уверенно. В соответствии с их данными, в атаке на город участвовало шестьдесят тысяч линнианских солдат. Это точно равнялось числу варваров, которые захватили Линн два месяца назад. Такое совпадение удивило Цинзара; может быть, оно имело какое-то символическое значение. Эта мысль вызвала у него насмешливую улыбку. Не символы, но мечи говорят на языке победы.

После полудня атака линниан была отбита. Так как непосредственная опасность миновала, Цинзар вернулся во дворец и немедленно велел принести ящик. Затем он вызвал Мейвана. Тот явился через полчаса, толстый, как всегда растрепанный; широкая ухмылка блуждала на его лице. За ним четверо рабов тащили портшез, в котором, связанный по рукам и ногам, сидел Великий Правитель Линна. Портшез был поставлен на пол, и рабы молча удалились. Безнадежность была написана на лицах этих бывших нобилей Империи.

Клейн изучал вождя варваров с нескрываемым интересом. Мнение Лидии об этом человеке показалось ему справедливым. Вопрос заключался в том, может ли этот самоуверенный военный гений испытать ужас при мысли, что Атомные Боги существуют и действуют. Удастся ли внушить ему этот ужас сейчас, в ближайшие полчаса?

Цинзар прервал молчание.

— Клянусь божественными конями, — сказал он с отвращением, — вы, линниане, все-таки жалкие существа.

Клейн не ответил ничего. Часто он сам с сожалением думал об этом. Могучая варварская сила воплощалась в стоящем перед ним Цинзаре. Стройный молодой человек, с лицом белым и нежным, как у женщины… впрочем, все это ему не поможет.

Лицо Цинзара снова изменилось. Теперь на нем была нескрываемая ирония.

— Я имею честь говорить, — сказал он подчеркнуто вежливо, — с Сиятельным Клейном Линном? Мы не сделали ошибки?

Клейн принял вызов.

— Ошибки нет, — кратко ответил он. — Я — Клейн Линн. Я шел в город с единственной целью — говорить с вами. И вот я здесь.

Должно быть, эти слова прозвучали нелепо в устах спеленутого веревками человека. Стоявшие позади охранники грубо захохотали; им вторило хихиканье Мейвана. Один Цинзар остался невозмутимым; его чарующий голос был тверд, как сталь, когда он произнес:

— Я не имею времени играть словами, а потому — приступим к делу.