|
Кому-то это удавалось сразу, кто-то не мог совладать с нервами после первого в жизни боя. Старший офицер, вот же собачья должность, третью ночь почти без сна, продолжал носиться по кораблю, определяя первоочередные работы, которые надо провести сразу после рассвета. Из офицеров первыми отключились полуоглохшие артиллеристы. Как ни странно, через час беспокойного сна, сопровождавшегося вскриками и стонами, мичман Василий Александрович Балк проснулся. Он поднялся с койки и минут тридцать сидел, глядя в пространство. Потом встал, оделся, зачем-то засунул за пояс револьвер и вышел на верхнюю палубу. Постоял у борта, минут десять посмотрев на проносящуюся за бортом со скоростью полтора десятка узлов темную воду, а потом медленно, прогулочным шагом пошел в сторону салона капитана.
Карпышев проснулся от осторожного, но довольно громкого стука в дверь спальни. Судя по боли в ноге, каше в голове и всепроникающему запаху гари, он все еще был на «Варяге». Паршиво. — Кто там? Кого еще принесло в три часа ночи? На японцев напоролись? Кто? Миноносцы, транспорт или что серьезнее? — Мичман Балк. Вадик просил передать привет Петровичу.
Часть вторая. Веселый Роджер.
Глава 1. Похмелье
Рейд Чемульпо, Корея. 27 января 1904 года, сумерки.
— Ну, заходи, дорогой, гостем будешь… В открытую дверь снаружи плавно проскользнул силуэт мичмана, а изнутри вылетел недавно опустевший стакан, пущенный прямо из кровати недрогнувшей рукой капитана первого ранга. К удивлению Карпышева, вошедший одним плавным и экономным движением, несмотря на темноту, поймал стакан, понюхал его и усмехнувшись, аккуратно поставил его на стол со словами: — Спасибо за приглашение, что же не зайти-то, коль приглашают. А еще есть, или сам все выпил, вашвыскбродь? Заготовленная матерная тирада, в которой причудливо сплелись термины и обороты как тусовочно-компьютерного двадцать первого, так и военно-морского девятнадцатого, осталась висеть на языке Руднева. После пятисекундной паузы он наконец выдал: — Если и нет, то щас будет. Ты кто? — Ну, для начала скажем только, что я не Вадик. — Что ты не Вадик, я и сам понял. Этот жиртрес и в теле мичмана если и поймал бы стакан, то своим поросячьим рылом. Реакция не та, рефлексы, а это в голове… Так, если не Вадик, то кто? И почему ты сюда, а не я туда? «Варяг» прорвался, так какого хрена вам еще надо? И кто вы вообще такие, кроме того, что суки, конечно? — Слушай, давай сначала дернем грамм по сто, а? Голова раскалывается, будто неделю пил… И мысли тоже того, путаются свои и чужие… Хотя уже вроде и не чужие. Полчаса на палубе стоял, пока смог сообразить, как сюда дойти и кто я такой… — Знакомые ощущения, блин. У меня так же было. Кстати, выпивка помогает. Щас организуем, но только если ты мне все подробно, и доходчиво растолкуешь. КТО ты, что ты и какого хрена ты ТУТ делаешь, ну и я заодно, ОК? — Ладно, задолбал, как дятел березу. Растолкую, но предупреждаю сразу — ты не обрадуешься. Наливай, только быстрее, а то сначала я сдохну от головной боли, а ты потом вслед от любопытства. Двое сели за стол, и початая бутылка французского коньяка была снова извлечена из специального держателя в прикроватной тумбочке. Там же нашелся и второй стакан. После первой вновь прибывший огорошил Карпышева вопросом. — Ты представляешь, родной, ЧТО ты натворил? — Ты что, еврей? Карпышеву удалось поставить в тупик неизвестного, осваивавшегося сейчас под черепом Балка, до этого уверенно контролировавшего ситуацию. — Почему это? И кого ты имеешь в виду, Балка или меня? — Я тебя спросил, зачем ты и я тут, а ты мне вопросом на вопрос отвечаешь… Что натворил, что натворил, что просили, блин. |
