Петр нахмурил седые брови: похвала это или дерзкий намек? Он снова оглянулся на Сурсувула, но болярин ничем ему не помог. Ах, как не хватало Петру жены! Внучка императора Романа обладала изощренным византийским умом и мгновенно угадывала подоплеку сказанного.

Но кесаревна Мария лежала на смертном одре и с трудом узнавала даже собственного мужа.

Кесарь вздохнул. Ему вдруг стало все безразлично. Он устал.

Пауза затянулась. Болярин Сурсувул негромко кашлянул. Петр встрепенулся.

– Я друг кесарю Византии, кто бы он ни был, – сказал владыка булгарский. – Но князю русов я тоже не враг. И в знак моего к нему расположения приглашаю тебя и твоего сына… Ты ведь приехал с сыном, верно?

Духарев кивнул.

– …приглашаю вас скромно отобедать со мной.

– Благодарю за честь! – поклонился Сергей.

И, отпущенный вялым жестом царской кисти, удалился.

Пир

Духарев с отвращением поглядел на варево, понюхал…

– Ты уверен, что туда твой конь не помочился? – спросил он с подозрением.

– Уверен, уверен, – нетерпеливо бросил Артем. – Пей, батя! Тебе еще одеваться надо.

Сам он уже вырядился по здешней моде. Пестрый, как попугай. Канитель, кружева, кольца, на физиономии румяна какие-то… Кинжальчик на поясе – таким только колбасу и резать. На самом поясе и то больше металла, чем в этом клинке. Такой же фазаний наряд ждал Духарева. Черт! И ничего не поделаешь: надо, значит надо. И с оружием на пир к кесарю не положено. Предупредили. Фу, дрянь какая! Духарев еще раз понюхал…

– Вина мне налей! – потребовал он. – И румяна с морды сотри!

– Но, батя…

– Сотри, сказано! – бешено рявкнул Духарев и единым духом проглотил «профилактику».

Его аж передернуло. Сергей быстренько, пока обратно не выскочило, закинул следом бокал красного.

Артём с сочувствием глядел на него.

– Знал бы ты, какая это гадость! – проворчал Духарев.

– Знаю, – сказал сын. – Я тоже выпил.

– Гхм… да, – Духарев несколько смутился. – Ладно, пойду одеваться. С этими застежками-шнурками пока разберешься…

– Там челядники дядькины, они тебя оденут, – сказал Артем.

– Уже легче. А румяна с лица все равно сотри!

– Сотру, батя, успокойся! – Артём засмеялся.

«Надо же, – подумал Духарев. – Глядит на меня и думает, небось, что я – пережиток варварского прошлого. Это я-то!»

Сергей накинул на плечи алое бархатное корзно, скрепил рубиновой пряжкой, глянул на себя в серебряное зеркало. Смотрится неплохо. Но с точки зрения обороноспособности… М-да. Ладно. Живы будем – не помрем!

– Скромно отобедать… – проворчал Духарев, выбираясь из тесного возка и отпихивая челядника, вознамерившегося поддержать его под локоток. – Я…

И замер на полуслове, увидав, как из соседнего экипажа, элегантно опершись на руку слуги, спустилась Людомила межицкая.

Она тоже заметила его, но не смутилась, а улыбнулась приветливо, качнула головкой.

Духарев поклонился.

– Кто это, бать? – спросил Артем.

– Сейчас я тебя познакомлю, – пообещал Духарев, но выполнить обещание не успел.

Их уже окружила расфуфыренная челядь и с подобающими церемониями повлекла прочь. Духарев только и успел, что оглянуться на своих гридней.