Святослав увидел Духарева, обрадовался:

– Здрав будь, воевода! Присоединяйся!

И тут же пырнул мечом в бок зазевавшегося гридня. Кольнул – и сразу «добавил» по шее. Легонько, почти нежно.

Духарев отрицательно покачал головой.

– А можно мне? – спросил Калокир.

Он наблюдал за Святославом не больше минуты, но (Духарев был в этом уверен) успел «измерить» и «взвесить» технику великого князя. И сделать соответствующие выводы.

– Можно! – охотно разрешил Святослав.

– Один на один!

– Зброю вниз! – скомандовал князь, останавливая поединок. – Ты что ж, единоборствовать со мной хочешь? – осведомился он у Калокира.

– Коли соблаговолишь снизойти до своего ничтожного слуги – буду счастлив! – патрикий поклонился так низко, что даже коснулся рукой земли.

– Снизойду! – «соблаговолил» Святослав, которого предложение ромея привело в прекрасное расположение духа.

Несомненно, он тоже слышал о фехтовальном мастерстве патрикия и был не прочь проверить эффективность ромейской школы.

Патрикий сбросил плащ на руки слуги, снял с пояса ножны, сам пояс слегка ослабил.

– Можно? – патрикий взял у одного из гридней шест-«копье», у другого – прямой буковый меч с обмотанной ремнем рукоятью.

Святослав ждал, опустив мечи, расслабленно-внимательный. Лоб князя был перехвачен платком, повлажневшим от пота, но Святослав не выглядел утомленным.

Калокир сделал шажок вперед. Еще один… Святослав не шевельнулся. Духарев ждал от ромея стремительного броска, но Калокир не торопился. Он подкрадывался по-кошачьи. Сократил дистанцию еще на ступню, еще на полступни…

Может, ромей переступил невидимую черту, может, князю просто надоело ждать…

Выпад Святослава был молниеносен и безупречен. Правый меч ударил снизу, на уровне колен, левый упал сверху, наискось…

Калокир отбил оба удара. Шестом. Его меч ударил вразрез… Не достал. Святослав отвел его обратным движением левого меча, и тут же выбросил деревянный клинок вперед, превратив защиту в атаку… Отраженную коротким вращением шеста.

Стук встречавшихся клинков напоминал топот коня, рысящего по деревянной мостовой, только был раза в два чаще. И продолжал ускоряться. Невозможно было уследить за вязью молниеносных ударов. Духарев по собственному опыту знал, что зрение всегда запаздывает. Будущая атака предугадывается по повороту головы, движению бедра, а еще чаще – интуитивно, на инстинкте, животным чутьем тела. Но стилевые различия варяжской и византийской школ были заметны очень хорошо. Ромей двигался экономней, лаконичней, предпочитая силе гибкость. Он фехтовал.

Святослав рубился. Его удары были мощнее, размашистее, длиннее. Он двигался и шире, и активнее: то отступая, то прыжком сокращая дистанцию, сминая противника…

Калокир уклонялся, уступал… но не отступал. Возможно, он ждал, что взятый темп атаки утомит киевского князя, строил на этом свой план поединка. В какой-то момент Духарев увидел: ромей проигрывает. Он устал. Шерстяная туника на его спине потемнела от влаги, пот заливал ему глаза… А Святослав был неутомим. Ромей явно уступал в выносливости киевскому князю, способному выдержать несколько часов настоящей сечи.

И Калокир тоже это осознал. Понимая, что отдает поединок, он решил выложиться в одной неистовой атаке… Святослав выдержал этот последний натиск… И легонько коснулся клинком шеи патрикия. Ну да, когда опыт и мастерство поединщиков примерно одинаковы, неизменно побеждает выносливость. Это факт столь же очевиден, как и то, что опыт и мастерство существенно экономят силы.