— Кэтрин рассказала мне вчера о ваших отношениях, — сообщил доктор. Позвольте заметить, что вам следовало поставить меня в известность о своих намерениях прежде, чем дело дошло до помолвки.

— Я бы так и сделал, — ответил ему Морис, — если бы не видел, что вы предоставляете дочери полную свободу. Она, по-моему, сама себе хозяйка.

— В смысле свободы действий — разумеется. Но в нравственном отношении, я надеюсь, моя дочь не настолько эмансипирована, чтобы выбрать себе мужа, не посоветовавшись со мной. Я предоставил ей свободу, но мне далеко не безразлична ее судьба. По правде говоря, меня удивило, с какой быстротой созрело ваше решение. Ведь вы были представлены Кэтрин чуть ли не на днях.

— Это, действительно, произошло совсем недавно, — с величайшей серьезностью согласился Морис. — Не могу не признать, что мы довольно быстро пришли… к взаимному согласию. Но это вполне естественно: мы сразу обрели уверенность в своих чувствах… и друг в друге. Мисс Слоупер с первой же встречи привлекла мое внимание.

— А может быть, даже _до_ вашей первой встречи? — спросил доктор.

Морис быстро взглянул на него.

— Конечно, я и раньше слышал, что она очаровательная девушка.

— Очаровательная девушка… Вы находите Кэтрин очаровательной?

— Безусловно. Иначе я не пришел бы к вам сейчас.

Доктор немного поразмыслил.

— Дорогой юноша, — сказал он наконец, — боюсь, что вы чрезмерно впечатлительны. Я полагаю, что, будучи отцом Кэтрин, я в состоянии благосклонно и по достоинству оценить ее многочисленные добродетели. Однако признаюсь вам, что я никогда не находил ее очаровательной и не рассчитывал когда-либо услышать подобный отзыв.

Морис Таунзенд выслушал признание доктора с улыбкой, не лишенной почтительности.

— Не знаю, какой я находил бы Кэтрин, будь я ее отцом. Мне трудно представить себя в этой роли. Я говорю со своей точки зрения.

— Говорите вы прекрасно, — сказал доктор, — но этого недостаточно. Я сообщил вчера Кэтрин, что не одобряю ее помолвки.

— Она мне это передала и очень меня огорчила. Для меня это большое разочарование.

Некоторое время Морис молчал, глядя в пол.

— Неужели вы ожидали услышать, что я буду счастлив отдать вам свою дочь?

— О нет. Я догадывался, что не нравлюсь вам.

— Что ж навело вас на эту догадку?

— То, что я беден.

— Звучит грубо, — сказал доктор, — но, в сущности, так оно и есть… если говорить о вас как о будущем зяте. Отсутствие средств к существованию, профессии, каких бы то ни было ресурсов или видов на будущее относит вас к разряду молодых людей, из коих было бы неосмотрительно выбирать жениха для моей дочери — слабой женщины с большим состоянием. В любом другом качестве вы бы мне определенно понравились. Но как зятя я вас не приемлю!

Морис Таунзенд почтительно выслушал доктора и сказал:

— Я не согласен, что мисс Слоупер — слабая женщина.

— Вы, разумеется, должны защищать ее — ничего другого вам не остается. Но я знаю Кэтрин двадцать лет, а вы — чуть дольше месяца. Впрочем, будь она даже женщиной с сильным характером, у вас-то все равно нет ни гроша за душой.

— О да. И в этом моя слабость. Я нищ, а следовательно, рассуждаете вы, меркантилен: охочусь за деньгами вашей дочери.

— Я этого не говорю. Ничто не вынуждает меня к такому заявлению. Да и сказать такое без особой необходимости было бы дурным тоном. Я просто говорю, что вы не из того разряда.

— Но ваша дочь выходит замуж не за разряд, — настаивал Таунзенд, приятно улыбаясь.