Проснулась Василиса от громкого мурлыканья, раздававшегося, казалось, прямо ей в ухо. Она пошевелилась, пытаясь скинуть кота, но он только вытянул лапы, слегка впиваясь коготками ей в шею, и замурлыкал еще раскатистей.

– Ну не сволочь ты? – пробормотала она. – Рано еще! И зачем разбудил!

Кот лизнул ее шершавым языком в щеку, и девушка окончательно проснулась. Спихнув кота, села и посмотрела в окно веранды. Уже светало, и серо-голубой влажный воздух начал наливаться розовым светом все разгорающейся зари.

«Хоть бы Бог дождичка дал! Вчера вон в какую тучу солнце садилось, верная примета! – подумала Василиса и встала. – Утомила эта сушь, да жара. Огород не наполиваешься! Да и гусеницы на капусте завелись, всю скоро сожрут!»

Она потянулась и медленно подошла к старому трюмо, стоящему в углу веранды. Отодвинув связку лука, висевшую на краю зеркала и загораживающую его верхнюю часть, Василиса приблизила лицо и сонно глянула с мутную голубоватую гладь. Пухлые щеки ярко розовели румянцем, голубые глаза казались темными под тенью полуопущенных длинных и пушистых ресниц, распущенные волосы падали вдоль щек и обрамляли лицо светлыми волнами. Василиса заметила какое-то красное пятнышко на подбородке и пригляделась, потом потрогала пальцем.

«Комар укусил, не иначе, – подумала она и слегка нахмурилась. – Только этого мне не хватало! Гости ныне столичные, а я с красными пятнами на физиономии»

Василиса надула губы и скорчила гримасу. Но тут же улыбнулась своему отражению. Взяв со столика флакон с остатками духов «Красная Москва», протерла укус. Затем отошла от зеркала и задумчиво оглядела себя с ног до головы.

Василисе месяц назад исполнилось шестнадцать, но она казалась значительно старше. Ее тело сформировалось. Упругая грудь, округлые бедра, полные длинные ноги выглядели так, словно Василиса была взрослой женщиной. Вьющиеся волосы красивого пшенично-золотого оттенка она никогда не стригла, и они падали ей ниже поясницы. Обычно она носила их заплетенными в косу. Часто эту косу обматывала вокруг головы и закалывала шпильками. И эта прическа также делала ее старше. Василиса выглядела как молодая женщина лет двадцати трех. Двигалась она плавно, неторопливо, любила носить просторные ситцевые платья или халаты на пуговицах. Но она постоянно жила на охотничьей базе, и в таких нарядах ей было удобнее всего. Василиса в этом году окончила девять классов. Последние два года она жила на охотничьей базе, а училась в селе, которое находилось в восьми километрах от нее. Осенью и весной ездила в школу на велосипеде, зимой ходила на лыжах или иногда дед подвозил ее на телеге.

– Ты уже встала? – раздался за дверью хрипловатый голос.

– Ага, дедунь! – громко ответила Василиса и быстро накинула халат, торопливо застегивая пуговицы.

Матвей Фомич заглянул на веранду.

– Зорьку пора доить, – сказал он. – А ты, гляжу, еще простоволосая.

– Иду уже, – ворчливо ответила она и начала заплетать косу.

Матвей Фомич стоял на пороге и наблюдал за ней.

– До чего красивая ты девка, Васена! – вдруг сказал он и вздохнул. – Ну просто копия покойницы-матери! Дал бы Бог счастья тебе! Только где оно в нашем медвежьем углу? Ох-хо-хошеньки! Вот и школу закончила. И чего толку? Будешь при базе всю жизнь сидеть? Ладно, председатель наш оформил тебя младшим егерем. Дай Бог ему здоровьица!

– Тебе же лучше, дедушка! – улыбнулась Василиса и обвязала косу вокруг головы. – Я при тебе, а учиться дальше не вижу смысла! Да и где? В город ехать? В училище какое-нибудь поступить? На маляра-штукатура? Больно надо! В общаге жить, пять девок в комнате.