|
Теперь, что такое «Вастола»? По нашему мнению, это просто пошлая и глупая сказка, принадлежащая к разряду этих нравоучительных повестей (contes moraux), в которых выражалась, легкими разговорными стихами, какая-нибудь пошлая, ходячая и для всех старая истина практической жизни. Восьмнадцатый век был в особенности богат этими нравоучительными повестями; самые повести Мармонтеля, хотя они писаны прозою, принадлежат к тому же типу. Эти повести всегда были нравоучительны, хотя и не всегда были нравственны, и очень понятно, почему их так любил восьмнадцатый век: лицемер чаще всех говорит о религии, безнравственный человек больше других любит наставлять своих ближних длинными поучениями о нравственности. «Вастола» есть одна из этих нравоучительных повестей, которых бездну можно найти в наших прежних образцовых сочинениях, издававшихся в пользу и назидание юношества. Теперь спрашивается, кто может предположить, чтобы Пушкин выбрал себе для перевода сказку Виланда, и такую сказку?.. Может быть, многие скажут, что это естественный переход от «Анджело»: и то может статься!..
Вторая причина, заставляющая нас не верить, как нелепости, чтоб Пушкин был переводчиком «Вастолы», заключается в достоинстве перевода, в этих стихах, которые Русь читала с восхищением при Сумарокове, которые стала забывать с появления Богдановича и о которых совсем забыла с появления Пушкина. Мы не станем излагать содержания «Вастолы», потому что мы этим показали бы крайнее неуважение не только к публике, но даже к самим себе: сказка не только пошла и глупа, но еще неблагопристойна. Вместо этого мы выпишем несколько стихов:
…подойдем к тому густому лесу, Который мглой невдалеке Салернски горы осеняет… Какое чудо в нем мелькает? А! вижу – в чаще древ удалый молодец Над связкой хвороста стоит и размышляет. Но где занять мне кисть, где взять такой резец, Чтоб, выставив во всем величестве натуру, Я мог изобразить точь-в-точь его фигуру? Как он, недвижим на траве, Копается в своей претолстой голове, Какую только лишь в Москве, Или в других больших столицах, При древних князех и царицах, Срывала на пирах с поджаренных быков Железная рука российских дюжаков; Как рыжий цвет волос представить вам словами, Блестящих меж дерев огнистыми клоками, Которые торчат вкруг плоского чела Подобно ржи в копне, что буря растрясла? Огромный рост на лбу, скулы как роги, В полфута уши, длинный нос, Широкую спину и – ноги, Которых склад довольно кос? Короче – чудное игралище природы, Каких немного в наши годы? Но кои от лица и стана своего Не потеряли ничего, Затем, что матери Изиде, Кого случится в странном виде В насмешку свету произвесть, Тому она сама покров в такой обиде: Дарит другое что ни есть…
Это герой поэмы! – Каков? – А вот один из его подвигов!
. |
