|
Обычный фон, не более. Ограниченная война? Вряд ли. Крутой пограничный конфликт? Дело знакомое, но конфликт, растянувшийся на целых девять дней, это уже слишком. Это уже война – со всей неизбежностью. Со всеми вытекающими. Северяне всегда предпочитали нагадить исподтишка и юрким ужом улизнуть от законного возмездия. Не дураки же они, чтобы не понимать: порознь им с зоной Федерации не тягаться, кишка тонка. Но уж если допустить, что зона Лиги, зона Унии Двенадцати Миров и Независимая зона, забыв склоки, вошли в тесный союз, то жди неприятностей… А кто когда-нибудь слышал о таком союзе? Никто и никогда. Гипотеза не хуже других, и только. Все равно ничего не выяснишь, сидя в этой жестянке. Филипп длинно выругался, так длинно, как только сумел. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы подсчитать: еще восемь-девять, самое большее десять суток дрейфа – и капсулу вынесет в чужие воды. Если прежде не утопит тайфуном или смерчем, не разъест желтым приливом. Если не изменится течение. О том, что будет дальше, не хотелось и думать. Все эти дни ветер дул на северо-восток, помогая течению. Филипп измучился, выдумывая, из чего бы сделать мачту. Косой парус, по идее, позволил бы уйти в безопасные воды. Конечно, при условии, что его удалось бы изготовить. Пузатой посудине был необходим и киль, и действующий руль, взамен заклиненного, и тросы для оттяжек мачты. Ничего этого не было и в помине. Помучившись, Филипп перестал ломать голову над неразрешимой задачей. Оставалось ждать. Изнывая от бессилья и одиночества, лелея еще не погасшую надежду. Просто ждать. Наверху загрохотало. Короткий злой ливень простучал по обшивке и стих. Филипп вновь поднялся на палубу. Скоротечная гроза уходила к югу, швыряя в океан огненные столбы, и, догоняя полосу дождя, низко над водой тянула некрупная шаровая молния. В полукабельтове от капсулы она заметалась ошалелыми зигзагами, выбросила сноп-другой искр и погасла без взрыва. Из-за края тучи выскочило солнце, хлестнуло жгучими лучами, заставив океан вспыхнуть миллионом слепящих бликов. Закрыв глаза рукой, Филипп отшатнулся, едва устоял на скользкой палубе и, сдвинув дыхательный фильтр, сплюнул за борт. Никакой другой благодарности от человека этот океан не заслуживал. Можно было спуститься вниз за темными очками, вернуться и, как подобает потерпевшему кораблекрушение, всматриваться в горизонт, пока глаза не разъест солью. Можно было пойти дочитывать роман. В любом случае – спуститься вниз и уже там посмотреть, что победит на этот раз: надежда или апатия? Филипп шагнул на ребристую платформу подъемника – и замер. Сердце подпрыгнуло, в висках запульсировали жилки. Слезящиеся глаза разглядели приближающуюся точку. Прошла минута, затем другая – Филипп стоял неподвижно, глядя, как точка превращается в пятнышко, а пятнышко – в полупогруженную капсулу, полным ходом идущую на север. Вспененный бурун карабкался на бульбообразную рубку. Капсула была такая же, как и у Филиппа, – «Удильщик-IV», базовая модель, специально модифицированная для Капли. Еще минута – и Филипп разглядел эмблему на рубке, а разглядев, непроизвольно сделал шаг назад, едва не опрокинувшись в море. Капсула, что приближалась к нему, не принадлежала погранфлотилии зоны Федерации. Это был чужак. * * * …Ох, и покрутило меня в тот раз на тренажере – врагу не пожелаешь! То последней торпедой того и гляди мимо цели промажешь, то постановщик помех дурит, как не родной, то уходишь спиралью вниз, на максимальную глубину, а тебя засекли и бомбят… Оно и понятно: выпускной экзамен по технике глубинного пилотирования – тут спуску не жди. |
