Откуда-то из-за дороги рожок пропел знакомые живые триоли приказа открыть огонь.

— Это сигнал, ребята! Вперед! — Даннет шесть лет ждал случая отомстить французам, и теперь, с саблей наголо, повел стрелков через гребень.

Появление стрелков было столь неожиданным, что ближайшие вольтижеры оказались захвачены врасплох. Замелькали штыки. Даннет проорал какой-то неразборчивый клич и свирепо замахал саблей. Он ни в кого не целился, просто с такой дикой силой рассекал клинком дымный воздух, что французы старались избегать стычки с этим явным маньяком. Полсотни стрелков с дальней стороны от дороги атаковали с такой внезапностью и отчаянием, тесня растерявшихся вольтижеров вниз по склону. Бешеная атака остановилась в сотне ярдов от Ла-Э-Сент, когда стрелки, прекратив преследование, построились для ведения огня. Прежде чем прицеливаться, они отсоединили штыки, чтобы тяжелые лезвия не разбалансировали винтовки.

Каждый готовился тщательно. Они прочистили стволы испытанным образом: помочились внутрь, прополоскали, чтобы смыть нагар, и вылили загрязнившуюся жидкость. Потом, просушив стволы, солдаты зарядили винтовки, используя высококачественный порох, хранившийся у них в специальном роге. Пули завернули в клочок промасленной кожи, помогавший свинцу не только удерживаться в поле спиральных нарезов, но и благодаря расширению препятствующий газам прорываться мимо пули наружу. Такое методичное заряжание занимало не менее минуты, зато выстрел в итоге получался таким точным, как ни из какого другого оружия на свете.

Теперь, пользуясь выигранным временем и пространством, стрелки взяли на прицел артиллеристов, видневшихся над оградой кухонного двора Ла-Э-Сент. Дистанция составляла сто ярдов — небольшая для винтовки, но прицел затруднял плывущий дым. Пушкари во дворе были слишком заняты у орудий, чтобы заметить угрозу.

Даннет не торопил своих парней. Он должен был бы дать им приказ поскорее открыть огонь, так как французские застрельщики перегруппировывались у подножия склона, но майор доверял своим людям, и те его не разочаровали.

Вот первые винтовки отдали своими обитыми медью прикладами в уже посиневшие за день боя плечи. Белый дым поплыл по склону. Французские стрелки открыли огонь, и двое из «зеленых курток» упали навзничь. Остальные продолжали прицельную стрельбу. Один из артиллеристов уставился поверх банника на холм, и пуля влетела ему в раскрытый рот. Офицер бросился назад; сначала он едва не вскарабкался на лафет, потом попытался укрыться за его хоботом. Снова загремели выстрелы. Офицер рухнул. Горстка пушкарей ринулась к зданию фермы, они столпились у двери, мешая друг другу, и представляя отличную мишень для винтовок. Уже выстрелившие «зеленые куртки» перезаряжали, но не лучшим порохом и завернутой пулей, а забивая в ствол обычный патрон путем постукивания прикладом по земле. После чего обратили оружие против вольтижеров.

— Отходим! — вскричал Даннет, видя, что задача выполнена.

— Пришей ублюдка! — рявкнул Харпер.

— Где он?

— Смотри на дерево, левее него в тридцати ярдах!

Шарп находился ниже по склону, чем Харпер.

— На колено. Направь ствол на ферму!

Харпер молча подчинился. Выставив вперед левую ногу, он опустился на правое колено и направил винтовку на кухонный двор фермы, который казался усеянным телами артиллеристов. Часть стрелков уже бежала вверх по склону.

— Поторопись, Бога ради, — проворчал он.

Шарп лег на живот и просунул винтовку в пространство между левой голенью и правым бедром Харпера. Теперь полковник был надежно укрыт от глаз штабных офицеров принца, наблюдающих за бойней во дворе фермы. Лошадь принца стояла поперек склона, и в прицел винтовки Шарпа попадал левый бок принца.

У Шарпа не было времени заряжать отборным порохом и заворачивать пулю в кожу.