Ошеломленный Принц постоял секунду и побежал. За этим наблюдали тысячи глаз и теперь по всему залу раздавался шепоток. Наверное что-то случилось; что-то достаточно грозное, раз Принц стремглав умчался из зала.

Герцог и герцогиня Ричмондские вопросительно взглянули на Веллингтона, но он только улыбнулся и беззаботно предложил всем пройти на ужин. Он предложил герцогине руку и оркестр, увидев его жест, прекратил играть, позволяя шотландским волынщикам начать свой танец с саблями.

Раздался звук волынок, воздух наполнился воинственными звуками, когда все встали в ряд по двое и направились в столовую, будто армия на марше.

Подавали фаршированные перепелиные яйца с ложечкой икры, которую повар герцогини мрачно называл les trophées de victoire. Вместе с ними подавали портвейн и суп.

Герцог Веллингтон сел между двумя молодыми девушками, а Люсиль сидела между д`Аламбором и голландским полковником-артиллеристом, который пожаловался на вкус яиц, отказался от супа и заявил, что хлеб слишком черствый. Люсиль видела прибытие Принца и его поспешное отбытие и смирилась с тем, что Шарп не появится. Но она уже была этому рада, ибо опасалась того, что Шарп сделает, увидев на балу Лорда Розендейла.

Люсиль, нормандка, выросла на рассказах о безжалостных английских пиратах, которые на протяжении веков высаживались на нормандский берег, чтобы убивать и грабить. Она любила Шарпа, но также видела в нем олицетворение тех, кем ее пугали в детстве, когда она не слушалась. За последние месяцы, когда ее солдат превращался в фермера, она старалась воспитать англичанина. Она пыталась убедить его, что иногда дипломатия более эффективна, чем грубая сила, что надо уметь усмирять гнев, и что меч — это не последний аргумент. Но она знала, что эти уроки позабудутся, когда он увидит лорда Розендейла. И его огромный палаш будет вынут из ножен. Питер д`Аламбор, разделявший ее страхи, обещал сдержать Шарпа, если тот все-таки появится.

Но теперь, казалось, что он не появится, ведь Принц фактически сбежал с вечера. Никто не догадывался почему, хотя голландский полковник-артиллерист выразил мнение, что ничего особенного в таком поспешном отбытии Принца нет. Скорее всего, кавалерийский рейд французов перешел границу.

— Уверен, к утру мы узнаем причину, — сказал д`Аламбор и повернулся к Люсиль, чтобы налить ей бокал вина.

Люсиль вдруг побледнела. Она широко-раскрытыми глазами испуганно смотрела через открытые двери столовой, в которых вдруг появился Шарп.

Шарп все-таки явился на бал. Он стоял, жмурясь от яркого света, потертый англичанин среди танцующих шотландцев.

— Боже всемогущий! — д`Аламбор в ужасе воскликнул он и уставился на своего друга.

Над столами повисла тишина, и гости повернулись в сторону стрелка, который обводил взглядом сидевших в зале в поисках какой-то конкретной персоны. Женщины при виде его ахнули, волынки, издав последние ноты, замолкли, а шотландцы прекратили свой танец.

Шарп явился на бал, но был весь в крови. Лицо покрыто пятнами пороха, а мундир — кляксами засохшей крови. Каждый тут носил белые бриджи и шелковые чулки, и солдат, явившийся с поля боя, окровавленный и грязный, выглядел как привидение.

Джейн Шарп вскрикнула; это был последний звук перед тем как зал погрузился в тишину.

Люсиль привстала, будто бы, чтобы показаться Шарпу, но он заметил герцога и, не обращая внимания на эффект, произведенный им, начал пробираться к нему между столами.

Герцог вздрогнул от запаха пороха, крови, пота и сыпавшейся с мундира Шарпа травы. Он отвел стрелка в сторону, чтобы их разговор никто не услышал.

— В чем дело? — нетерпеливо спросил Веллингтон.

— Я только что приехал с перекрестка Катр-Бра. Это к северу от Шарлеруа на брюссельской дороге.