|
– Ах ты, гнедая сучка! – Ах ты, пегая потаскуха! – ...не будь ты так... – ...похожа на меня... – ...я сказала бы тебе... – ...что видок у тебя предурацкий! Хорек остановился и открыл рот, обнажив острые как иглы зубы. – Осторожнее, Сестры. Прочь с дороги! – Это ты держись подальше... – ...от нашего спора! – Это дело личное! – Точно! Сестры загородили Хорьку путь, начали бросаться друг на друга, нанося длинными руками ложные удары, имитируя нешуточную потасовку. Вокруг тотчас собралась толпа зевак. Хорек попытался двинуться дальше. Одна из Сестер ударила соперницу, целясь ей в челюсть. Ровно посредине этого движения она развернулась и ударила Хорька копытом в живот. Мохнатый человечек, по-прежнему не выпуская серебристое яйцо, содержащее его память, рванулся, подобно настоящему хорьку, к обидчице, целясь ей прямо в горло. Та мгновенно вскинула руку, не давая зубам противника вонзиться в ее яремную вену. В схватку мгновенно вмешалась вторая Сестра. Не выпуская руку налетчицы, Хорек замахнулся когтистой рукой на вторую Сестру. События развивались молниеносно, и я в изумлении наблюдал за происходящим. Увидев, как рука Хорька взлетела вверх, я понял, что теперь он держит яйцо только в одной руке. Нагнувшись, чтобы не попасть под чей-нибудь удар, я метнулся к мохнатому, схватил яйцо и бросился наутек. Спустя полчаса я уже находился в той части города, где никогда не бывал прежде. Кажется, меня никто не преследовал. Когда мне удалось восстановить дыхание, я сориентировался по некоторым предсказуемым узорам неба и направился домой. Джеззи и Джуди уже ждали меня. Они тут же заключили меня в объятия. – Сколько возни было... – ...с этим мохнатым шибздиком... – ...но когда он проснется... – ...то даже не вспомнит о том... – ...как его облапошили. – У меня рука болит до сих пор... – ...а у меня лицо... – ...но мы не думаем... – ...что новая кожа лопнет... – ...если мы отпразднуем нашу победу! С этими словами они повалили меня на диван, уронив серебристое яйцо на мягкий пол, и продолжали обнимать и тискать. Все завершилось именно так, как и требовалось для того, чтобы избавиться от жуткого нервного возбуждения, какого я не испытывал за всю мою предыдущую жизнь. Засыпая и по-прежнему не размыкая наших нежных теплых объятий, Сестры принялись лениво размышлять вслух. – Если бы у нас только нашлось... – ...чуть больше изображений... – ...нам, наверное, удалось бы... – ...эту чертову космическую вереницу. – Мне кажется, что нужная информация где-то близко. – Мне тоже. – Это наша заслуживающая доверия... – ...но не совершенная... – ...интуиция информационных колдуний. Я сонно потер глаза. – Что же нам делать? – Только одно, – ответила Джуди. – Встретиться со жрицей... – ...Вавилона... – ...несмотря на то, что это как языком слизнет наш кредитный баланс... – Прекрасно, – пробормотал я и погрузился в сон, не успев даже удивиться и спросить: «Какая жрица?»
– Жрица, – объяснила Джуди, – это добровольное расширение Вавилона. У неё не удаляли кору мозга, и она согласилась осуществлять постоянную высокоплотную передачу данных и контакт с ИОИ в режиме реального времени. То есть выполнять роль уникального входного устройства. Все прежние органы ее чувств были усовершенствованы до самой высокой степени. |
