– Уйди. Я прошу тебя, уйди, – когда он правда поднялся, Саша даже не поверила, неужели так просто? Встанет и уйдет? Но нет, шаг к ней, снова присел, подхватил на руки, опустил на кровать.

– Есть что-то еще, что я должен знать?

– Меня тошнит от тебя, – сейчас она могла позволить себе сказать все, что угодно, ведь слова можно списать на то, что в мозг долго не поступал кислород, если кому-то вообще нужны объяснения.

В дальнейшую дискуссию он почему-то вступать не стал, зачем-то наклонился – точно, ее баллончик. Яр долго стоял, вертя в руках такую нужную ей вещь. А ведь именно потому-то она и не говорила, знала, что ее слабость может стать отличным оружием в чужих руках. Лучше всего шантажировать наркомана дозой, алкоголика стаканом водки, а больного человека тем, что способно облегчить страдания. И если раньше она была просто похищенной дочерью своего отца-бизнесмена, то сегодня стала похищенной больной дочерью, единственное средство, способное помочь которой, держит сейчас в руках похититель.

– Почти пустой, – Самарский взболтал, приложив к уху, – а что бы ты делала, если я понятия не имел, где сумка? Ты сама-то хоть понимаешь, насколько это глупо?

Обняв колени, Саша сидела молча, может глупо, но лучше так, чем зависеть от него еще и в этом.

Так и не дождавшись ответа, Самарский вдруг сделал то, чего Саша ждала меньше всего – поставил ингалятор на тумбочку.

– Не надо считать меня зверем. Во всяком случае, не настолько, – развернулся, стремительно вышел, уже привычных трех щелчков Саша не услышала. Встать, проверить, убедиться не было ни сил, ни желания. Приключений на сегодня достаточно, приключений достаточно в принципе. Она понятия не имела, что на него нашло, и знать-то не хотела, но возможное повторение этой ночи, наверное, станет одним из ее худших страхов.

– Нет, жара, кажется, нет, – сквозь сон Саша почувствовала на своем лбу чьи-то руки, заботливые, мягкие, пахнущие корицей. – Просыпайся, Сашенька.

Глафира… Это была она. Сейчас, наверное, уже далеко за полдень, вот женщина и пришла проведать. Ее забота приятна, хотя бы из благодарности Саша попыталась разлепить глаза, получилось только со второго раза.

Ей в лицо озабоченно заглядывала Глаша, чуть сзади топтался Артем.

Тут же Саше был поставлен диагноз – переутомление, на него списан и бледный цвет лица, и полнейшая апатия, и даже посаженный голос. Лечение тоже прописано, Артем отправлен на кухню за какао. Такой заботе девушка даже особо не удивилась, но было, несомненно, приятно, когда вокруг тебя носятся – это приятно.

Единственный вопрос, который не давал расслабиться – как будет выглядеть их дальнейшее общение с Самарским? Чего ей ждать?

– А Ярослав Анатольевич..? – Саша сделала глоток горячего молока, вопросительно посмотрев на Глафиру.

– Он уехал утром, сказал, на пару дней.

– Угу… – вздох облегчения скрыть Саша даже не пыталась.

Это заметил и Артем, следящий сейчас за ней еще более пристально, чем обычно. Что вчера произошло? Что сделала она и что Самарский? Он вызвал Артема к себе ни свет, ни зоря, дал пару поручений и уехал, не сказав куда, не сказав на сколько, зачем. И эти поручения…

Ей теперь разрешено выходить из комнаты. Артем сообщил об этом лишь тогда, когда Глаша отправилась за завтраком. И еще он должен купить то, что скажет Саша.

– В смысле? – Саша непонимающе посмотрела на разглядывающего ее мужчину.

– Я не знаю, так сказал Ярослав Анатольевич.

Лекарства. Он, наверное, имел в виду лекарства. Саша потянулась за ингалятором на тумбочку, взяла в руки. Невиданная щедрость, совершенно неожиданное проявление человечности, только в одном проблема – этот жест доброй воли не заставит Сашу считать его благородным рыцарем.