Юрий Горюнов. Вечер длиною в жизнь
1 – Дим, ты не против, если я съезжу отдохнуть на недельку? Так замоталась на работе, что сил нет. Тут подвернулась путевка горящая в санаторий. Ты извини, я без тебя тут посмотрела в туристическом бюро, – сказала мне Светлана. Что я мог ей ответить. Конечно, мне это не очень нравилось, что поедет одна. Но она действительно задерживалась на работе, иногда документы приносила домой и работала. – Я не испытываю восторга, но если устала, езжай, – ответил я. Явного повода не доверять у меня не было. Да и придерживался принципа, что свечку не держал. Если думать обо всем, ревновать, то свихнуться можно. Семейный очаг у нас создался не вчера. Мы были женаты уже шестнадцать лет. Сыну Сергею было пятнадцать. Учебный год только заканчивался и куда его сдернешь для отдыха. – Значит не против? Я даю согласие на путевку? – уточнила Света. – Что с тобой сделаешь. Ты ведь, как понимаю, уже решила. – Но без твоего согласия как-то неудобно. – Езжай. – Спасибо, – сказала Света. Подошла ко мне и поцеловала в щеку. – Ты замечательный муж и мужчина. Мне нравилась моя жена, несмотря на прожитые годы. Она не стала выглядеть хуже с момента нашего знакомства. Такая же стройная, миловидная. – Я вам все приготовлю, чтобы вы тут с голоду на бутерброды не перешли. За Сережкой смотри, а то будет питаться всухомятку. – А когда уезжаешь? – В пятницу. – А вернешься? – В субботу вечером. Этот разговор состоялся у нас в понедельник. За оставшееся время до отъезда она прибиралась, готовила нам с сыном запасы. И параллельно подбирала себе одежду. – Ты словно не на неделю собираешься, а на месяц, как минимум. – Таковы женщины. Нам надо все перемерить. Ты же не хочешь, чтобы твоя жена выглядела хуже других? – Я не знаю, как там будут выглядеть другие. Да и сравнивать не хочу. – Дим, ты не обижайся, ладно? Я понимаю, что ты в себе носишь. Но не обижайся. – Решили же. Когда она собиралась, я заметил, что в ее движениях была какая-то нервозность. Движения с виду были обычными, но иногда проскакивало, что она вдруг задержит взгляд на какой-то вещи, задумается, а потом порывисто укладывала ее. Складывалось впечатление, что она боролась с нервным возбуждением. Я не придал этому значения, так как посчитал, что волнуется, оставляя нас одних. Сын к отъезду матери отнесся спокойно. Он уже был все-таки чуть взрослым и в семейные дела родителей не вмешивался. У него были свои интересы в жизни. Для него уехали-приехали не так существенно. В четверг вечером Света собрала нас с сыном на кухне и стала проводить экскурсию по холодильнику, объясняя, где и что лежит и что надо делать. Сергей заметил, – От твоей экскурсии через пару дней можно заблудиться. Все пути к продуктам перемешаются. Что увидим, то и будем есть и так по убывающей до задней стенки холодильника. – Помолчи, умник. На первом месте у тебя всегда колбаса и сыр. Приходишь раньше отца, так хоть ему что-то оставь. – Ладно, не дам ему умереть до твоего приезда. – Ну, все, мои мужчины. Где ваша одежда знаете. Не маленькие разберетесь. Так была закончена неделя. Утром я отвез Свету на вокзал. Поезд отправлялся в девять. Ехать было часов пять. В купе никого не было. – Смотри, здорово. Можно спокойно посидеть, – сказала жена. – В дороге подсядут. По радио передали, что до отправления осталось пять минут. Я поцеловал Свету. – Смотри за Сережкой. А то сам целыми днями на работе. – Да ладно. Разберемся. Я вышел из купе, прошел к тамбуру и шагнул на платформу. |
