— Звезда небесная — очи Нины; два клинка дамасского кинжала — взоры ее; алый сок лепестка дикой розы — пурпурные губки, заоблачные вершины снежного Эльбруса — лицо ее; заря — ее румяные щечки; тучи грозного неба — черные кудри ее; улыбка — сияние светлого восточного неба.

Так отзывались гордые уздени о Нине. Так отзывался каждый горец, видевший ее, а грузины, осетины, мингрельцы и армяне, все христианское население страны видело светлого дивного ангела в лице красавицы Нины.

Она же подрастала, хорошела с каждым днем, с каждым часом, радуясь беззаботно, как пташка, своей молодости, своему счастью, своей красоте.

Каждый день был праздником для Нины. С утра убегала она в горы, плела венки из диких азалий и распевала песни, сладкие, как свирель волшебного пастушка.

Однажды услышал старый Гуд эти песни…

Кто не знает старого Гуда? Живет он в хрустальном дворце на самом Эльбрусе в высочайших вершинах кавказских стремнин.

Дворец его — весь как солнце, как алмаз исполинский — так и искрится, так и горит. Хрустальный замок издали видно, а если приблизишься к нему — ослепнешь. Да и нельзя к нему приблизиться смертному: черные духи гор стерегут его. Сам Эльбрус стоит на страже и бережет покой старого Гуда.

И живет старый Гуд, дух гор, повелитель бездн, вершитель обвалов и потоков, господин ураганов и молний, в своем заоблачном дворце.

Весь он белый-белый, как снежная шапка Эльбруса. С седою по пояс бородою, с пронзительным всевидящим взором из-под сдвинутых грозно бровей. Стар уже Гуд, много тысяч лет живет он на свете, а взор его молодой, как у юного джигита.

Когда доволен дедушка Гуд, сияет волшебное солнце, улыбается синее небо, расцветают розы в ущельях и звенят заливчатым звоном потоки в горах. А разгневается старый — горе людям. Заскользят по небу змеи-молнии, запрыгают раскаты грома в горах, отрываются куски скал от круч и с диким уханьем падают в бездну. Вспенятся быстрые горные речки, разольются бурно, загремят стремнины, заохают бездны на тысячи разных голосов на потеху старому Гуду… И мохнатые руки черных демонов гор протягиваются из бездн и ущелий, готовые схватить и растерзать путника, попавшего сюда в этот грозный час.

Вот каков старый Гуд, увидевший случайно осетинку Нину.

Был тогда ясный день, светлый и роскошный, когда, забравшись на крутой утес, собирала Нина цветы. Собирала и пела своим нежным голосом красивую мелодичную песенку. И надо было старому Гуду в ту пору выглянуть из его хрустального дворца.

Увидел красавицу, и замерло в нем сердце.

Неужто это та самая малютка Нина, которую не раз оберегал он в горах?

Была она тогда крошкой, и баловал он ее тогда, как родной дед. Рассыпал ей лучшие цветы перед глазами, перекидывал через бездны летучие мостки, заставлял ветер напевать ей чудесные песни и сказывать сказки, не слыханные еще людьми. Тогда была она милым резвым ребенком, сейчас — красавица, творение Великих рук.

И ударилась стрелою, вонзилась любовь в сердце старого Гуда… Захотел он во что бы то ни стало взять себе в жены Нину, унести девушку в свой хрустальный дворец, дать горам и безднам молодую красавицу-царицу.

Прикинулся ветерком старый Гуд, стал шептать на уши юной осетинке:

— Поднимись выше, красавица, увидишь роскошный дворец, войдешь в него — хозяйкой будешь, счастливейшею и богатейшею из женщин земли.

Обернулся белой азалией, коснулся розовой щечки Нины, дышит ароматом и нежно говорит ей:

— Полюби Гуда, красавица, он могучий дух, царь этих бездн и гор.

Пташкой-горленкой обернулся старый и птичьим голосом щебечет с куста:

— Дам тебе счастье, красавица, дам власть и богатство, оставайся в горах со мною, будь моею женою…

Но рассмеялась только в ответ Нина, козочкой прыгая с уступа на уступ.