|
Тот, слишком много времени проводивший сидя на одном месте, не привык к дальним пешим походам и теперь с изумлением наблюдал, как перед Его закрытыми глазами проносились странные животные и птицы. Он никогда не видал таких зеленых лугов и таких крутых гор. В поле Его зрения вползали огромные насекомые, Он видел, как под ветром волнуются стебли папируса. Потом Он увидел рога газели, затем кобру. Но вот появилось пасущееся стадо коров, и, по мере того как Он к ним приближался, перед Его глазами осталась только одна корова. Он перестал видеть что-либо, кроме коровьей головы, и эта голова была прекрасной и мягкой, а затем Тот впервые услыхал звук, исходящий из камня. Звук пережевываемой жвачки, полный благоухания травы, и, когда Он открыл глаза, кремень уже обращался плотью и перед Ним предстала Исида во всей красоте Своего тела, помолодевшая на много лет после Своего заключения в каменной темнице. Она уже не была безглавой, а имела красивую коровью голову с короткими и удобными рожками. И новое имя Исиды было Хатхор.
Тот не мог удержаться, чтобы не прикоснуться к Ней. Хотя за Ним и не водился грех сладострастия — подобным сухому перу Маат был Его маленький зуд, — теперь же Он обезумел, как кошка во время течки. И Хатхор в награду за Его долгие труды позволила Ему потереться о Свое тело. Однако прикосновение к настоящей плоти немедленно прорвало Его дамбы, и Он забрызгал семенем весь Ее бок. Она была добра и отерла Ему лицо, предложив поцелуй тяжелого, свисающего языка, а затем отправилась на поиски Своего Сына. Розыски оказались недолгими. Эхо от воплей Хора разносилось по всей пустыне. Ослепший, смятенный, с кровоточащим сердцем, лежал Он у источника в роще и стонал голосом, который Ему Самому казался тихим, однако он был полон такого неподдельного страдания, что Его мать услышала его издалека, за многими холмами. А когда Она наконец добралась до того места, где лежало Его незрячее тело, Ее охватила такая жалость, точно Ее кровь прошла через Его горе. Хор был окружен полем лотосов. Они расцвели из того первого лотоса, проросшего из Его глаз, и газель щипала их листья. Без колебаний Исида взяла молоко этой газели. Животное не убежало, когда Богиня приблизилась, поскольку у Исиды была голова Хатхор, а когда газель боялась коровы? Несомненно, газель вряд ли поняла, что ее подоили. Она решила, что эта странная корова хотела просто выказать почтение и не знала, бедная, как начать. Теперь же, поняв, что от нее ничего не хотели, кроме молока, газель (в душе никто не тщеславен так, как газель) ударила передними копытцами в грудь Хатхор, а затем в страхе от своей дерзости умчалась прочь. Хатхор подошла к Хору и облизала Его лицо, омыв газельим молоком те изуродованные глазницы, где ранее пребывало Его зрение. Она осторожно раздвинула Его набедренную повязку, чтобы ветерок, веявший от ключа, принес покой Его членам, так же как молоко исцелило раны в Его пустых глазницах, и действительно эта нежная прохлада на Его чреслах умиротворила саднящие пустоты над Его носом, где запеклась кровь. Принимая эти ласки, Хор почувствовал, как на том месте, где когда-то были Его глаза, начали прорастать семена. Он подумал, не выросли ли из Его бровей цветы, и поднял руку, чтобы тронуть их лепестки, но вместо этого сквозь каскады крови, слез и жемчужного молока различил Свои собственные руки и громко закричал: «Моя Мать простила Меня!» В следующее мгновение Он увидел грустные, сияющие глаза Хатхор и почувствовал запах земли и травы от Ее удивительного языка, облизывающего Его брови. После этого Он мог лишь промолвить: «Как Мне простить Себя?» Она положила Ему на бровь палец, чтобы этим передать ответ: то, что Он ценил более всего, следовало преподнести Его Отцу. И Хор задумался: что Он мог бы отдать? Задавая Себе этот вопрос, Хор взглянул на пустыню, и она была необычайно прекрасна. Скалы были цвета роз, а песок — казался золотым порошком. Там, где свет сиял на камнях, Он видел самоцветы. |
