— Амбер, ты только погляди, какая потрясающая вещь! — сказал мне папа.

— Тоже мне невидаль! — махнула я рукой.

— Но ведь он великолепно подходит для круиза! — воскликнул папа. — Разве не круто будет подняться на борт теплохода с настоящим старинным морским сундуком?

— Не очень, — возразила я. — Он такой старый, что вся моя одежда провоняет в нем плесенью и гнилью.

Но разве папа когда-нибудь меня послушает?

Вот и теперь он настоял на том, чтобы это огромный страшила стоял в моей комнате. Весил он целую тонну, не меньше. Мы вместе с папой кое-как втащили его по лестнице ко мне и поставили перед стеклянным шкафчиком, где я держу свою коллекцию кукол.

Пыль летела от него во все стороны. Я дважды чихнула, но папа этого, по-моему, даже не заметил. Он в это время возился с запором.

Он изо всех сил потянул на себя защелку и ударился спиной о мой стеклянный шкафчик. Куклы зашатались на полках, будто в испуге.

— Осторожней! Опрокинешь мою коллекцию! — закричала я.

— Ничего с твоими драгоценными куклами не случится, — заявил папа и пошел к двери. — Мне нужна отвертка.

Я нагнулась через сундук и поправила кукол.

В моей коллекции насчитывалось восемь Барби, четыре Джин, пара «американских девочек» и еще десять других кукол, которые я купила просто так, потому что они мне чем-то понравились.

Нет, вы не подумайте, что я до сих пор играю в куклы, как-никак двенадцать стукнуло. Теперь я их только коллекционирую.

А Кэт, моя восьмилетняя сестра, тоже начала собирать свою собственную коллекцию. Вот почему я прозвала ее Обезьянка Кэт. Ей всегда хочется именно того, что есть у меня.

Папа вернулся через несколько минут с отверткой и гвоздодером. Он присел на корточки возле сундука и начал возиться с запором. Работая, он что-то напевал под нос.

— Па, я не возьму в круиз этот жуткий сундук, — заявила я.

— Давай сначала поглядим, что там внутри, — ответил он и открыл наконец-то ржавую защелку. Потом велел ему помочь, и мы в четыре руки подняли крышку.

— Ффу-у-у! — воскликнула я, когда из сундука пахнуло кислятиной и вылетело сероватое облачко пыли. Я понимаю, что мне никто не поверит — но тогда мне показалось, что это облачко словно бы вздохнуло с облегчением, вырвавшись на свободу.

Зажимая пальцами нос, я смотрела, как оно поплыло к потолку и пропало.

— Па, пожалуйста! — взмолилась я. — Я не возьму с собой в круиз этот сундук! Закрой его!

Но папа уже наклонился над сундуком и шарил по его дну.

— Ого! — бормотал он. — Поразительно!

Мне стало любопытно, что он там увидел.

— Что там поразительного? — спросила я и тоже заглянула внутрь.

Папа извлек со дна стопку кружевных платочков. Все они пожелтели от старости. Еще я увидела на дне пару старомодных высоких ботинок на шнуровке. Еще папа вынул длинную серую юбку в складку. Все выглядело прямо-таки допотопным.

— Совсем немного вещей, — заметил папа, разглядывая черные ботинки. — Словно кто-то начал упаковывать сундук, а потом бросил.

— Пожалуй, с этого дня я начну собирать коллекцию старых и вонючих вещей, — заявила я. Разумеется, я шутила, но папа воспринял мои слова всерьез.

За обедом он говорил только об этом сундуке.

— Настоящее сокровище, — сообщил он маме. — Его только нужно как следует отчистить от пыли, и Амбер его оценит.

— Не знаю, чем тебе плох твой чемодан, — проворчала я.