— Так ведь Бинг когда-то был знаменитым, — продолжал генерал. — По-моему, он любил охоту на куропаток. Меня однажды пригласили охотиться вместе с ним на куропаток в Джорджии, но охоту отменили.

— Гектор, никто не заставлял меня размышлять о Бинге Кросби уже много лет, — возмутилась Аврора. — Зачем ты это делаешь именно тогда, когда я пытаюсь на чем-то сосредоточиться?

— Ты по утрам все еще выглядишь такой хорошенькой, — отметил генерал.

— Я понимаю — ты считаешь это комплиментом, но так уж получилось, что слово «хорошенькая» не относится к разряду тех слов, что мне хотелось бы слышать в той ситуации, в которой я нахожусь, — откликнулась Аврора. — Но как только мы пройдем сеансы психоанализа, я думаю, это все изменится.

Генерал забыл, что Аврора хотела вместе с ним отправиться на психоанализ. Он не совсем четко представлял себе, что это такое, но знал, что стоит это недешево и что придется лежать на кушетке и рассказывать о половой жизни своих родителей или о чем-то в этом роде. Вроде бы ничего страшного в этом не было и может быть, было бы даже неплохо продемонстрировать Авроре, что он старается сделать что-то хорошее для нее.

— Надеюсь, это будет не так страшно, как шоковая терапия, — сказал генерал. — По-моему, я не готов к шоковой терапии.

— Я нашла терапевта по фамилии Брукнер, — не обратила внимания на его слова Аврора. — Звучит, как венская фамилия. Надеюсь, этот доктор Брукнер знаком с психоанализом. В книге не так много врачей, чьи фамилии звучат достаточно по-венски. Я так думаю.

— Что до меня, то я не понимаю, зачем с этим торопиться, — сказал генерал. — Тем более что я не так много и знаю о половой жизни моих родителей. — Он снял с руки перчатку, а вторую Аврора разрешила ему оставить.

— А кто говорит о половой жизни твоих родителей? — спросила Аврора, поднимая глаза от телефонной книги. В утреннем свете генерал, как никогда, напоминал мумию, хотя и разговаривал своим обычным резким голосом.

— Я думаю, что это именно то, о чем тебя заставляют рассказывать во время психоанализа. У меня сложилось такое впечатление. А ты много помнишь о половой жизни своих родителей?

— Совсем ничего не помню, слава Богу! Я не помню ничего даже о своей собственной, что уж там говорить о родителях. Как ты думаешь, Брукнер — это венская фамилия?

— Наверное, а что?

— А то, что человек, который будет проводить сеансы психоанализа для нас с тобой, разумеется, будет из Вены. Именно в Вене это и изобрели, если я не ошибаюсь.

— Если это ортодоксальный австриец, ему, скорее всего, не понравится, что ни ты, ни я ничегошеньки не знаем о своих родителях и их сексуальной жизни, — опять заволновался генерал. — По-моему, у твоей мамули был не один роман, ведь так? Видимо, некоторые ее гены ты все-таки унаследовала.

Аврора аккуратно выписала фамилию и номер телефона доктора Брукнера к себе в блокнот и повернулась к генералу.

— Я не совсем то собирался сказать, — поспешил оправдаться генерал. Ему казалось, что у него опять сорвалось с языка то, чего говорить не следовало. — Я только имел в виду, что вы обе — жизнерадостные женщины и вам доставляло удовольствие устраивать разные забавы.

— Когда я могла их устраивать, то доставляло, — сказала Аврора, намереваясь задать ему хорошенькую трепку. В конце концов, он намекнул, что и ее мамочка, и она сама были распутницами — если воспользоваться словом, которое в таком случае употребила бы ее мамочка.

Она вдруг почувствовала, что ее охватило сильнейшее и страстное желание снова оказаться рядом с мамочкой.