Оллкрафт выдвинул для нее стул рядом с Тони и расстелил на столе салфетку. В мгновение ока на столе появился глиняный кувшин молока, миска с овсянкой и блюдо с только что вымытыми и блестевшими ягодами. Путь к отступлению был отрезан, поэтому девушка с улыбкой поблагодарила и села к столу.

— Доброе утро, Лин, — сказал Энтони, наблюдая, как Тролль развернул салфетку в горошек и положил ей на колени. — Удалось вам хоть немного поспать?

— Да, спасибо. Я хорошо спала, — солгала она. Она встретила ироничный взгляд голубых глаз Энтони. — А вам?

— О, — сказал он с кривой усмешкой, — я спал, как младенец.

Отлично, подумала девушка, кладя ягоды в тарелку с кашей. Они оба врут. Ну что же, в любом случае это лучше, чем прямо советовать друг другу не соваться в чужие дела. Только слишком просто.

Линда повернулась к Троллю, который наливал ей молока и явно наслаждался ролью добросовестного официанта.

— Новости действительно плохие? — спросила она.

— Не очень, — ответил Оллкрафт, — если вы водитель тягача, продавец снегоуборочных машин или владелец похоронного бюро. — Он поставил кувшин и с отвращением кивнул в сторону телевизора. — Но, похоже, что мы пробудем здесь неделю.

— Неделю? — Ложка застыла на полпути ко рту. — Но ведь они не сказали точно, что это продлится неделю?

Тролль мрачно кивнул.

— Не сказали. Да что они понимают? Метеорологи! — Слово прозвучало как ругательство. — Кучка бездельников, которые болтают почем зря! У них мозги сгниют, пока они распознают, где холодный фронт, а где крысиная задница! Я вам говорю!

Линда потерянно глянула на экран телевизора, где занесенные снегом машины и поваленные столбы линий электропередач сменялись метеорологическими картами. Неделя? Уже двадцать первое декабря. Если она пробудет здесь неделю, то Долли придется провести Рождество в доме бабушки — самом холодном и неуютном доме на свете. Придя в ужас от этой мысли, девушка простонала:

— О нет! Я никак не могу остаться на Рождество.

— В самом деле? — Энтони стоял со сложенными на груди руками, прислонившись к камину. — Не сможете? — Он бросил на нее тяжелый взгляд. — Интересно, почему?

— Из-за девочки, — объяснила Лин, удивленная его вопросом. Разве вчера она ему не рассказала, что Долли слишком много пришлось пережить, и она не тот ребенок, которого можно отправить к родственникам. — Сестра этого не переживет.

— О, ради Бога. Рождество — это всего лишь слово, — сказал Брук со странным напряжением в голосе, — отложите празднование до дня своего возвращения и назовите его Рождеством. Для десятилетнего ребенка не будет никакой разницы, тем более что подарки она все равно получит.

— Нет, — медленно сказала Линда, кладя ложку. Аппетит пропал. — Вы не понимаете. Долли очень чувствительная, хрупкая девочка. Такие вещи, как Рождество, очень много значат для нее. — Лин потерла лоб, испытывая досаду, оттого что ей приходится растолковывать очевидные вещи такому человеку, как мистер Брук. Как будто это имеет смысл. Может быть, он работает в Рождество точно так же, как в любой другой день? — Ужас, — пробормотала девушка себе под нос. — Не представляю, что я ей скажу.

— Почему бы не сказать, что вам чрезвычайно повезло? — Энтони выпрямился, опустив руки.