Наша группа еще не вернулась с реинкарнации, поэтому мы сидели втроем. Точнее, после доктора Нобеля, который «шлифанул» наши тушки от порезов и ссадин, мы с Клоуном лежали в ожидании обеда. А Овца чистила свою прелесть. Можно было просто положить оружие в свой ящик, и к следующей миссии оно бы вернулось чистым и красивым, но Овца решила все сделать сама. За этим занятием ее и застал бешеный Кадет. А она залезла с ружьем в капсулу и заблокировала крышку. А я выступил в роли переговорщика между молодым Принцем и Принцессой-в-Гробу-Хрустальном.

* * *

Крыша «гроба» открылась. Сначала оттуда выглянул ствол винтовки, затем осторожно выбралась Овца.

При виде дорогого сердцу оружия, Кадет взвыл и снова потянул свои ручонки. Но был вежливо оттянут в сторону Клоуном.

— Да, что ж вы за люди-то такие! — Кадет уже почти плакал. — Мне ж она реально от бабушки досталась!

— Врет! — безапелляционно заявил его держащий за шкирку Клоун. — «Двадцатьпятки» лет двадцать всего в Армии!

— У меня очень молодая бабушка! — не сдавался Кадет.

— Все мы молодые! — возразил Клоун. — Каждый день заново рождаемся!

— Да, нет же! — из глаз Кадета реально потекли слезы. — Она на поступление мне ее подарила! И сказала, чтобы берег ее, как эту… «Зеницу ока»!… Вот! Правда я не знаю, что это.

— Сочувствую, — Клоун был непреклонен.

— Она ж меня к себе не возьмет! Она… Она… — Кадет уселся на пол и начал яростно тереть глаза.

— А кто у нас бабушка? — тут уже заинтересовался я.

— Бабушка полковник… — шмыгнул носом Кадет. — 136-й полк 3-й Армии…

— Гадюка? — у Клоуна брови поползли вверх.

— Д-да! — всхлипывал Кадет.

— Десантура?! — не унимался Клоун.

— Да-а-а-а! — всхлипы становились все громче.

— Офигеть! — резюмировал Клоун.

— Что офигеть? — я непонимающе посмотрел на него. Клоун находился в глубокой задумчивости. Что для него было очень несвойственно. Выглядело пугающе.

— Отойдем на минутку! — он взял меня под локоть. Обернулся к Кадету. — Овцу не трожь! Понял?

Кадет покорно кивнул, а мы отошли к шкафчикам. Я вопросительно уставился на него.

— И что это сейчас было?

Мой вопрос его смутил.

— Тут такое дело, — Клоун почесал лысую башку. — В общем, я служил в десанте. У Гадюки. Я вспомнил.

Я невольно улыбнулся.

— Серьезно? Десантура? Голубые береты, купание в фонтанах и вот это вот все?

— Почему голубые? — удивился Клоун. — Черные!

— Так черные у морпехов же, не?

— У кого?

— Ну, у морской пехоты!

— А что это за пехота такая странная?

— А, проехали! — я махнул рукой, но все же не удержался. — А вы бутылки об головы разбивали?

Клоун уже смотрел на меня, как на сумасшедшего.

— Как же ее разбить — она же пластиковая!

— Кто ж его посадит — он же памятник… — пробормотал я себе под нос.