– План – это Прентис, – сказала она Кифу, потирая шрам в виде звезды на руке. Мистер Форкл вколол ей измененное человеческое лекарство, чтобы остановить аллергическую реакцию, и рана от иглы так и не прошла. – Они говорят подождать, пока они не решат, что пришло время его исцелить.

– Ага, ну все равно могли бы придумать рифму. «Жди указаний и придерживайся плана. А теперь быстро домой побежала!»

Софи была слишком расстроена, чтобы смеяться.

Она и правда хотела вылечить Прентиса. Но не хотела ждать.

Прентис был Хранителем «Черного лебедя» и тринадцать лет назад позволил разрушить свой разум во время взлома памяти, чтобы сохранить существование Софи в тайне от остальных эльфов. Ей больно было думать о том, как он сидит взаперти в крохотной камере в Изгнании, стонет, пускает слюни и ждет, когда же она вытащит его из тьмы.

А еще с каждым днем увеличиваются шансы, что Алден вновь сломается. Один раз чувство вины из-за участия во взломе памяти Прентиса уже разрушило его разум – и пускай Софи и вылечила его, единственным способом обеспечить безопасность было вернуть Прентиса.

Но старейшины все еще не решили, позволят ли они его вылечить. И, видимо, «Черный лебедь» готов был сидеть и ждать.

– Слушай, как они вообще узнали, что мы сюда попадем? – спросил Киф у Софи, которая запихнула флакон в карман яростнее, чем планировала. – Они, конечно, с ума сойти что вытворяли – но я сомневаюсь, что даже им под силу угадать, что у тебя возникнут проблемы с телепортацией и ты случайно перенесешь нас в старый дом вместо нового.

– Да, – согласилась Софи, злясь, что единственная новая записка, присланная «Черным лебедем», скорее всего совсем не новая. – Видимо, просто предположили, что когда-нибудь я тут окажусь.

Все равно у нее были более насущные проблемы, чем вновь упрямящийся «Черный лебедь».

Ни она, ни Киф не достигли нужного возраста, чтобы владеть собственными проводниками, так что добираться до Убежища им придется с помощью Переносчика – устройства, сделанного из кристаллов для прыжков.

– У тебя с собой домашний кристалл? – спросила она Кифа.

– Ага. А что?

– Пока я не выясню, что пошло не так, телепортироваться небезопасно. Да и тут нет скалы, с которой можно спрыгнуть. А если мы вернемся в Хэвенфилд, Сандор нас больше никогда не отпустит – особенно учитывая, что мы сможем прыгнуть только к воротам Убежища, и придется ждать, пока нас не впустят.

Киф уставился под ноги – он, как и Софи, не был в восторге от идеи. Его отец, несомненно, был в списке эльфов, которых она предпочитала избегать.

– Мы нужны Силвени, – напомнила она не только ему, но и себе.

– Знаю. Но…

– Что? – спросила Софи, потому что Киф не договорил.

– Я… не привожу друзей домой.

Он принялся теребить брошь, скрепляющую его плащ – семейный герб Сенсенов. Две украшенные драгоценностями ладони, держащие свечу с изумрудным пламенем. Его отец дал ее ему лишь несколько недель назад, хотя большинство ребят носили семейные гербы всю жизнь.

– Ладно, – медленно произнесла Софи. – Значит, придется возвращаться в Хэвенфилд. Если побежим прямиком к Переносчику, может, успеем до того, как Сандор нас остановит.

– Не успеем.

Скорее всего. Гоблинские сверхчувства Сандора засекут их, едва они прибудут.

– Попробовать все равно стоит, – она вытащила домашний кристалл – подвеску с единственной гранью – и подняла его к свету.

Киф недовольно глянул на луч, отброшенный на землю.