– А почему у тебя не получилось?

– Ох ты, господи. Не знаю. Не у всех получается. Сначала мне никто не нравился…

…Мне тоже никто не нравится, быстро подумала Маруся.

– …а потом уж и я никому не нравилась.

– Ну почему, почему? Ты же симпатичная! Ты всё умеешь! Я вот даже кашу варить не умею, а ты – всё! Даже баню сама топишь!

– Кашу варить я тебя научу, а замуж берут не за то, что баню умеешь топить, – тётя как следует утрамбовала очередной слой помидоров, – а потому что любят. А когда любят, не имеет значения, умеешь ты кашу варить или, может, стихи писать! Когда любят, ничего не имеет значения. Ну, по крайней мере, так принято считать.

– А тебя никто не любил? Совсем никто?..

Тётя поправила на голове косынку. Перед помидорами она туго повязала голову и Марусе велела тоже повязать.

– Наверное, никто, Марусенька, – сказала она и улыбнулась. – Раз так замуж и не взяли. А что такое, почему ты спрашиваешь? Замуж собралась?

– Меня тоже никто не берёт! – буркнула Маруся.

– Ты ещё молодая, девочка совсем! У тебя всё впереди.

– Да, впереди! Мне двадцать четыре года, а у меня никого нет!

– У тебя Гриша есть.

Маруся даже ногой топнула.

– Тётя! При чём здесь Гриша?! Мы с ним плавали на тигре в Северке! Помнишь, у нас такой надувной тигр был, его звали Васька? Он потом быстро порвался, потому что мы на него с берега прыгали!

– Помню, – сказала Лида и улыбнулась. Улыбалась она замечательно, нежно, лицо сразу становилось молодым, почти девичьим. – Гриша замечательный человек и…

– Да я знаю, что он хороший, – опять перебила её Маруся. – Но не то!

– Не то? – усомнилась Лида.

– Совсем не то!

– А так за тобой ухаживает…

– Это он за тобой ухаживает! За досками уехал! Чтобы оборудовать твой компост! А со мной он дружит! Подумаешь, один раз поцеловались, ну и что?

– Поцеловались, и ничего? – спросила тётя Лида и взглянула племяннице в лицо. – Ничего-ничегошеньки?..

Маруся вспыхнула, как будто её обдало паром из кастрюли с рассолом. Быстро отвернулась и поволокла на стол очередной таз с вымытыми помидорами.

Нет, как ничего?.. Конечно, тогда ей вдруг показалось, что Гриша и есть самый настоящий, единственный, целоваться с ним оказалось немного страшно, но так прекрасно, и от него хорошо пахло, и его ладонь держала Марусину шею, и весь он был приятный на ощупь, пугающе чужой и вместе с тем абсолютно свой, и это сочетание казалось опасным и притягательным.

– Понятно, – почему-то сказала Лидия Витальевна, рассматривая её. – Ты только не тяни особенно, Маруська. А то ведь он сейчас ждёт, а потом появится какая-нибудь… рыжая бестия и уведёт его. И не вернёшь…

– Тётя!

– Ясное дело, тебе принца надо, – заключила Лида и опять принялась за помидоры. – Беда с вами, с девками. Начитались глянцевых журналов! А там сплошь принцы! Один поёт, другой в театре представляет, третий в хоккей играет, пятому двадцать один год, а он уже миллионер и все миллионы своей головой заработал.

– А это что? Плохо?

– Должно быть, хорошо, только так не бывает.

– Как не бывает?! Тёть, но ведь они где-то есть, все эти люди! И они такие интересные, у них жизнь самая… настоящая! – Маруся восторженно улыбнулась. – Они всё успевают, всё могут: и деньги зарабатывают, и путешествуют, и за девушками ухаживают, и подарки им дарят, и в искусстве разбираются. Машины водят, самолётами управляют.

– Я таких не знаю.

– Конечно, не знаешь, я тоже не знаю! Они где-то… не здесь, в другой жизни, а мы тут прозябаем.