— А если ты все знал, почему не сказал мне раньше?

Он пожимает плечами.

— Это были всего лишь предположения. До сих пор я никогда не убивал бессмертных, поэтому сомневался, подействует ли…

— Значит, есть и другие бессмертные? Не только Трина?

Деймен открывает рот, как будто хочет что-то сказать, и тут же закрывает снова. В его глазах я вижу проблеск… сожаления? Раскаяния? Что бы это ни было, оно мгновенно исчезает.

— Трина говорила о тебе и о твоем прошлом…

— Эвер, — говорит Деймен. — Эвер, посмотри на меня!

Он поворачивает мое лицо за подбородок, и в конце концов я покоряюсь.

— Я живу на свете очень долго…

— Не то слово — шестьсот лет!

Он вздрагивает.

— Примерно. За это время я много всякого повидал, много чем занимался, и моя жизнь далеко не всегда была такой уж хорошей и невинной. Собственно говоря, частенько бывало совсем наоборот.

Я отступаю, не уверенная, что я готова все выслушивать, но Деймен снова привлекает меня к себе.

— Эвер, ты готова это услышать, потому что я не убийца, не злодей. Я просто… Просто любил наслаждаться жизнью. И все же каждый раз, как я встречал тебя, я был готов бросить все, чтобы быть рядом с тобой.

На этот раз мне удается вывернуться из его объятий. Про себя я думаю: «Ах, ну как же! Классический случай! Мальчик встретил девочку и опять ее потерял. Снова и снова, столетие за столетием, и каждый раз их разлучают раньше, чем они успеют сделать то, что надо. Неудивительно, что он так мной заинтересовался. Я — единственная, кто все время ускользает у него из рук. Я — словно живой запретный плод. Выходит, я должна оставаться вечной девственницей? Исчезать каждые несколько лет, чтобы поддерживать в нем интерес? А теперь мы прикованы друг к другу на целую вечность, и что — как только дело будет сделано, наш поезд приедет в город под названием Скука, и Деймену снова захочется „наслаждаться жизнью“?»

— Прикованы друг к другу? Вот как ты на это смотришь? Я для тебя — как каторжная цепь на шее?

Не могу определить, смешно ему или он обиделся. Щеки у меня горят. И как я могла забыть, что мои мысли для него открыты?

— Н-нет, я… я боялась, что ты обо мне так думаешь. Это же классический сюжет для любовной истории — возлюбленная исчезает… снова, и снова, и снова… Неудивительно, что тебя так зачаровало! Я тут вообще ни при чем.

— Эвер, ты очень даже при чем! И, поверь моему опыту, чтобы пережить вечность, лучше всего жить одним днем.

Он коротко целует меня и хочет отстраниться, но тут уже я вцепляюсь в него и тяну к себе.

— Не уходи! — шепчу я. — Пожалуйста, никогда больше не оставляй меня одну!

— Даже чтобы принести тебе воды? — улыбается он.

— Даже чтобы принести воды, — говорю я, а мои руки исследуют его лицо — невероятно прекрасное лицо. — Я… — Слова застревают у меня в горле.

Он улыбается.

— Да?

— Я скучала по тебе, — кое-как ухитряюсь выговорить я.

— Что правда, то правда.

Он на миг прижимается губами к моему лбу и быстро отступает назад. Смотрит на меня как-то странно.

— Что? — спрашиваю я.

Его улыбка становится шире, освещая все лицо. Скользнув пальцами под челку, я ахаю: шрам исчез.

— Простить — значит, исцелить, — улыбается Деймен. — Особенно если прощаешь саму себя.

Я смотрю ему в глаза и знаю, что должна сказать еще что-то, но не уверена, хватит ли у меня сил.