Тидмор накрыл коробку тонкой длинной рукой.

— Твоя бабушка всего лишь хочет помочь тебе, Хейвен. Она подумала, что мне стоит взглянуть на это.

— Я хочу, чтобы вы отдали мне эту коробку!

— Со временем, Хейвен, — чуть более твердо проговорил доктор Тидмор. — Но я полагаю, что нам стоит поговорить о содержимом этой коробки. Боюсь, оно доказывает, что Эрнест Мур был психически нездоров.

— Все эти записки доказывают только одно: мой отец верил в реинкарнацию. В мою реинкарнацию.

— Реинкарнация — не христианское понятие, Хейвен. Христиане верят, что после смерти Бог судит нас и отправляет в ад или в рай.

— А я вам так скажу: пути Господни неисповедимы, — парировала Хейвен.

Тидмор нахмурился.

— Я не думал, что у нас получится такой разговор, — сказал он. — Но если уж на то пошло, то настало время тебе узнать правду. Твой отец был душевно болен, Хейвен. К концу жизни его поведение стало импульсивным, ему стало что-то мерещиться. Видимо, он наслушался твоей невинной болтовни — мало ли что болтают маленькие детишки? — вот у него и возникли мысли о реинкарнации.

Эрнест, — продолжал пастор, — пришел ко мне сразу же, как только я начал здесь служить. Он сбивчиво говорил о реинкарнации, о дьяволах и прочей безумной ерунде. Его речи были сущей бессмыслицей. Я всеми силами старался помочь ему, хотя и видел, что дела его очень плохи. Я поговорил об этом с твоей бабушкой. Я боялся, что отец поведет тебя неправильной дорогой. Боюсь, именно так все и вышло. Эрнест был твоим отцом, тебе хотелось угодить ему, поэтому ты погрузилась в историю, выдуманную им. Ты и сама много чего присочинила и стала верить в эти выдумки. Задумайся об этом, Хейвен. Неужели тебе ни разу не приходила в голову такая мысль: почему твои видения вдруг прекратились после гибели отца?

Хейвен не желала слушать пастора.

— Если это правда, то почему же видения вернулись? Моего отца нет в живых уже восемь лет.

Доктор Тидмор снял очки и протер стекла кусочком красного шелка.

— Вот как раз это меня и тревожит больше всего, — сказал он. — Вероятность того, что ты унаследовала болезнь, которой страдал твой отец. Возможно, твой разум осаждают те же самые злые силы.

Хейвен задумалась. Утверждение пастора показалось ей абсурдным, с какой точки зрения ни посмотреть.

— Бесы принимают разные обличья, — ответил доктор Тидмор тоном энтомолога, описывающего различные виды тараканов. — Порой их присутствие проявляет себя в виде физических или психических болезней.

Хейвен встала.

— Отдайте мою коробку.

— Сядь, Хейвен, — приказал пастор, убрав коробку в ящик стола.

— Хорошо. Можете забрать все это себе. В доме полным-полно еще всякого такого, — солгала Хейвен и направилась к двери. — Имоджин только часть нашла.

— Можешь идти, конечно, — сказал доктор Тидмор. — Но если ты уйдешь, то тебе придется прожить в этом городке гораздо дольше, чем ты можешь себе вообразить.

Хейвен замерла.

— Прекрасно. А теперь садись, — ласково проговорил Тидмор. — Помни: я здесь для того, чтобы помочь тебе. — Как только Хейвен снова села напротив него, пастор взял ручку и приготовился делать заметки. — Давай поговорим о молодом человеке из твоих видений. Этан — его ведь так зовут?

— Да, — ответила Хейвен и обреченно опустила голову.

— Расскажи мне. Что ты помнишь об Этане?

— Не слишком много. Не знаю.

Она не собиралась рассказывать пастору о том, что ей запомнилось. Ни за что.

— Когда ты была помладше, ты говорила, что любишь его. Ты рассказывала, что он молод, красив и умен.