Мы прислушались.

Вот оно — тихие шаги, такие, какие издает человек, идущий в суконных шлепанцах или в сапогах из очень мягкой кожи.

Звуки донеслись до нас. Рука Хул Хаджи снова инстинктивно легла на рукоять меча.

Из— за угла появилась фигура, закутанная в черный плащ, сложенный на голове в форме капюшона. В одной руке он держал букет цветов, в другой — белый плоский ящик.

— Приветствую тебя, — формально обратился я к нему в марсианском приветствии. — Мы — гости в вашем городе, и ищем помощи.

— Какую помощь может оказать Кенд-Амрид любому человеческому существу? — мрачно пробормотал закутанный в плащ человек, и в голосе его не было ни единой вопросительной ноты.

— Мы знаем, что ваш народ практичен и полезен, когда речь заходит о машинах. Мы думали… — заявление Хул Хаджи оборвал странный смех закутанного в плащ незнакомца.

— Машины! Не говорите мне о машинах!

— Почему же это?

— Не спрашивайте ни о чем! Покиньте Кенд-Амрид, пока можете!

— Почему нам не следует говорить о машинах? Ввели какое-то табу?

Народ теперь ненавидит машины? — Я знал, что в некоторых обществах Земли страшились машин, и общественное мнение отвергало их, поскольку в них видели бесчеловечность, и упор на машинерию заставлял некоторых философов обеспокоиться, что человеческие существа могут стать в перспективе слишком искусственными. На Земле я, как ученый, сталкивался иногда с такой позицией на вечеринках, где меня обвиняли во всех смертных грехах из-за того, что моя работа имела отношение к ядерной физике. Я гадал, не довели ли жители этого города подобные взгляды до воплощения в жизнь и не запретили ли машины, поэтому решил задать такой вопрос.

Но человек в плаще снова засмеялся.

— Нет, — ответил он, — жители города не ненавидят машины — если они не ненавидят друг друга.

— Твое замечание невразумительно, — нетерпеливо бросил я. — Что случилось? — Я начал думать, что первый встреченный нами человек в Кенд-Амриде оказался сумасшедшим.

— Я же вам сказал, — он быстро огляделся по сторонам, словно нервничал. — Не задерживайтесь здесь, чтобы выяснить, что случилось.

Покиньте Кенд-Амрид сейчас же. Не оставайтесь ни на секунду дольше. Этот город проклят!

Наверное, нам следовало бы послушаться его совета, но мы не послушались. Мы принялись спорить, и это оказалось в известном смысле ошибкой, о которой нам пришлось пожалеть.

— Кто ты? — спросил я. — Почему ты единственный, кто в это время разгуливает по улицам?

— Я врач, — ответил он, — или б ы л им!

— Ты хочешь сказать, что тебя исключили из гильдии врачей? — предположил я. — Тебе не позволяют заниматься практикой?

Снова бесконечно горький смех — смех на грани безумия.

— Меня не исключили из нашей гильдии. Я просто больше не врач. В наше время я известен, как Обслуживатель Типов Третьей Градации. Эти Типы Третьей Градации — человеческие существа! — эти слова перешли в крик страдания. — Я был доктором — все мое образование побуждало меня сочувствовать своим пациентам. — А теперь я, — зарыдал он, — механик. Моя работа — осматривать человеческие машины и решать, можно ли заставить их функционировать с минимальным уходом. Если я решаю, что их нельзя заставить работать таким образом, то должен обозначить их для отправки в лом, а части пойдут в банк для использования в здоровых машинах.

— Но это же чудовищно!

— Это чудовищно для всякого жителя, — тихо отозвался он.