— Что-что?

— О том древнем ужасном оружии, — повторил я. — Том самом, которое вы поклялись никогда более не использовать из-за его чудовищной разрушительной силы.

Он покачал головой:

— Только не это…

— Используй его всего лишь один раз, Арджав, — попросил я его. — Всего лишь покажи свою силу, ничего более. Тогда они, наверное, сразу согласятся обсудить условия перемирия.

Он захлопнул книгу.

— Нет. Они никогда не станут обсуждать с нами условия перемирия. Они скорее согласятся погибнуть. В любом случае, я не считаю, что даже в подобной ситуации можно думать о нарушении столь давней клятвы.

— Арджав, — сказал я, — я уважаю ваше нежелание использовать это оружие. Но чем дальше, тем сильнее я люблю элдренов. Я уже нарушил одну клятву. Позволь же мне нарушить и вторую — вместо тебя.

Он снова покачал головой.

— Ну тогда только скажи, что согласен, — продолжал я. — Если наступит тот час, когда я пойму, что мы неизбежно должны использовать это оружие, позволь мне — вместо тебя — принять это страшное решение. Пусть ответственность за это падет на мою голову.

Он испытующе посмотрел на меня. Его сплошь голубые глаза, казалось, пронзали меня насквозь.

— Может быть, — сказал он.

— Арджав… ты сделаешь это?

— Мы, элдрены, никогда не действовали под влиянием своих чувств и страстей — в отличие от вас, людей. Во всяком случае, мы никогда бы не смогли уничтожить целый народ во имя собственного спасения, Эрекозе. Так что не смешивай наши духовные ценности с человеческими.

— Я и не смешиваю, — ответил я. — Это ведь моя собственная инициатива, я первым заговорил об этом оружии. Я не смогу вынести, если ваша благородная раса будет дотла уничтожена скотами, что расположились лагерем у ваших стен!

Арджав встал и поставил свою книгу обратно на полку.

— Иолинда сказала правду, — промолвил он тихо. — Ты предал свой собственный народ.

— Народ — слово, в общем-то, довольно неопределенное и бессмысленное. Ведь именно вы с Эрмизад призывали меня к тому, чтобы я стал личностью. Я уже выбрал, с кем мне быть и оставаться.

Он закусил губу.

— Ну что ж…

— Я хочу лишь одного: остановить это безумие, — сказал я.

Принц стиснул свои тонкие бледные руки.

— Арджав, я прошу тебя во имя той великой любви, которую мы с Эрмизад испытываем друг к другу. Во имя той великой дружбы, которой ты одарил меня. Во имя жизни всех элдренов. Я умоляю тебя, позволь мне принять необходимое решение относительно этого оружия, если в том возникнет необходимость.

— Из-за Эрмизад? — он поднял свои тонкие брови. — Из-за тебя самого? Из-за меня? Из-за моего народа? Не во имя мести?

— Нет, — тихо сказал я. — Не думаю, чтобы я стал мстить.

— Ну, хорошо. Я предоставляю тебе право принять это решение. Думаю, что это справедливо. Я тоже не хочу умирать. Но помни: нельзя действовать так необдуманно, как это часто делаете вы, люди.

— Я буду помнить это, — пообещал я.

И, по-моему, я свое обещание сдержал.

Глава XXV

Штурм

Так проходил день за днем, пока не стало холодать: приближалась зима. Если зима успеет наступить, то мы пока спасены, ибо нужно быть дураком, чтобы до самой весны вести столь тяжкую и длительную осаду.

Видимо, они тоже это понимали. Иолинда все-таки должна была принять какое-то решение.