— Та-ам, — она ткнула в сторону комнаты.

Ворона — гражданка Воронова Анастасия Даниловна — с момента прошлой встречи прилично изменилась. Была такая розовощекая пышечка. А теперь стала синещекая и уже не пышечка. И кто ей даст восемнадцать лет?

Она лежала на диване и хрипела.

Асеев нагнулся над ней и осведомился:

— Перебрала?

— Ага, — закивала Оксана, размазывая ладонями по лицу струящиеся ручьями из глаз слезы.

— Героин?

— Ага.

— Ты какого черта врача не вызвала? — спросил я.

— Вызвала-а, — взвыла Оксана.

— И что?

— Бригада приехала-а… Настю осмотрели-и… Сто баксов запросили-и…

— И?

— Где я им сто баксов возьму?

— Ты так и сказала?

— Ага.

— А врачи?

— Обернулись и молча ушли.

— Помирать оставили?

— Ага-а.

— А клятва Гиппократа? — спросил я.

— Чья клятва? — недоуменно посмотрела на меня Оксана, решив, что это какой-то модный прикол, которого она не знает.

— Тот же героин, что и с притона на Приморской? — обернулся Асеев ко мне.

— Черт знает, — пожал я плечами. — По-моему, просто передозировка. Когда она укололась? — спросил я Оксану.

— Как этот, — она кивнула на Рока, — позвонил. Она укололась. И отлетела.

— А ты не кололась?

— Нет. Я с утра уже ширнулась. Только сидела, воду хлебала. А Настя кольнулась, и я вижу — кончается.

— А чего трубку не брала? — осведомился Асеев.

— Телефон выключила.

— Почему?

— Звонков боялась.

— С чего это?

— Не знаю, — недоуменно протянула Оксана.

Я присел рядом с Вороной. Веки ее подрагивали. Она хрипела. Я открыл папку, в которой имелся небольшой комплект лекарств на подобные случаи. Бывало, приходилось уже откачивать людей в таких ситуациях. Я вколол болезной содержимое одноразового шприца. Ох, наркоши, колятся ржавыми иглами, хватая гепатит и иммунодефицит. Пусть хоть от милиции культуру медицинского обслуживания увидят. Но все равно в больницу надо.

— Звони в «Скорую», — протянул я трубку.

— Не хочу! — взвизгнула Оксана. — Я боюсь.

— И их боишься?

— Всех боюсь! Боюсь! — заорала Оксана. Получила подзатыльник от Асеева и тут же пришла в себя.

— Звони, — велел я.

Она набрала «03».

— «Скорая». У меня подруга умирает! Да сделайте что-то!

«Скорая» приехала через пятнадцать минут. Я стоял на лестничной площадке повыше и смотрел, как «синие халаты» — женщина лет тридцати, медсестра с чемоданами прошествовали в квартиру. У подъезда застыла машина с красным крестом.

Мы снова по стеночке подобрались к квартире. Оставалось только приложить ухо к двери и слышать весь спектакль.

— Лекарства дорогие, сто долларов стоят, — слышался женский голос.

Да, похоже, такса у них одна у всех.

— Но нет денег! — это голос Оксаны.

— На нет и суда нет, — спокойный, уверенный голос женщины-врача.

Шаги приближаются к входной двери.

— Ладно! — кричит Оксана.