|
– Ты ведь помнишь ее привычку выделять в разговоре отдельные слова? Ну вот. Впрочем, только из‑за этого я бы не решился. Она блестящая актриса и наверняка изучала твои манеры не год и не два. Знаешь, после сегодняшнего спектакля, когда ты изображала ее практически без всякой подготовки, я думаю, что вряд ли сумел бы распознать ее.
– Но как‑то ты распознал? – Твои шаги на дорожке – они отличались от походки миссис Карр. И, даже находясь в ее теле, ты держалась иначе, нежели она. Однако главное – то, как ты покачала головой. Я не мог не узнать твоего движения. Тут все встало на свои места. – Скажи мне, – проговорила Тэнси, – после всего случившегося не начнешь ли ты задумываться, кто я на самом деле? – Пожалуй, начну, – ответил он серьезно. – Но не беспокойся сомнения – одно, а мы с тобой – совсем другое. Из сумрака впереди донесся дружеский оклик. – Привет, – поздоровался мистер Ганнисон. – Уже уходите? Я решил прогуляться с Линтикумом, а потом подвезти Хульду. Кстати, Норман, после обсуждения доклада меня поймал Поллард. Он вдруг изменил свое решение относительно того, о чем мы с вами говорили. А опекунский совет отложил заседание. – Доклад был очень интересный, – сообщил мистер Карр, – и я доволен тем, что задал докладчику вопрос с подковыркой. Поверите ли, он ответил мне; правда, пришлось кое‑что ему пояснить. Жаль, что я пропустил бридж. Ну ничего, не смертельно. – Забавно, – сказала Тэнси, когда Ганнисон с Карром ушли. – Забавно рассуждать о смерти вот так. – И она рассмеялась звонким, озорным, заразительным смехом. – Милый мой, милый, – проговорила она, – теперь‑то ты веришь или притворяешься ради меня? Ты веришь, что сегодня спас душу своей жены, вырвав ее из тела другой женщины? Или, как истинный ученый, убедил себя, что занимался прошлую неделю разными якобы колдовскими штучками лишь для того, чтобы излечить меня и трех других невротичек от галлюцинаций? – Не знаю, – голос Нормана был тих и серьезен. – Честное слово, не знаю. |
