— Ну, что, начинающие садисты, пойдёмте чай пить? И гостя зовите.

— Развязывать? — уточнил Лим.

— Развязывай, чего уж. Только без глупостей, — строго пригрозила Вейма Краму.

Тот обалдело кивнул. Мир сходит с ума…

Глава восьмая. Чаепитие

— А теперь давайте думать, — предложила Вейма, вертя в тонких пальцах печенюшку. — Как мы будем выбираться из этой… хм, ситуации, в которую все хором угодили.

Лим с энтузиазмом поддакнул. Инквизитор почти не слушал: он тщетно ловил взгляд Магды. Ведьма угрюмо смотрела в сторону. Вспышка злорадного веселья угасла, оставив девушку в мрачной апатии. Ей по-прежнему нравился инквизитор… И это чувство боролось в Магде с отвращением к профессии Крама. К тому же ведьма немного злилась на своих бестактных друзей, быстро и резко рассеявших соблазнительный обман.

— Я повторяю: нам надо поговорить! — настаивала вампирша. — И, если уважаемый гость не будет нас спрашивать о бароне, я рискну предложить полную откровенность заинтересованных сторон. Ну, как? Эй, вы! Я к кому обращаюсь?! Может, всё-таки попробовать кочергу?

— Не говори глупостей, — нервно ответила Магда. — Я — за. То есть за откровенность.

— А инквизитор?

Крам наконец поймал взгляд своей возлюбленной — растерянный и немного вопросительный.

— А, да, согласен! — спохватился он.

— Тогда высказывайтесь. Чем вам помешал барон Фирмин?

На этот раз Краму и в голову не пришло отказаться отвечать. В эту минуту он рассказал бы что угодно, лишь бы удержать взгляд сероглазой ведьмы, сохранить интерес — хотя бы интерес! — неважно, к чему, лишь бы слушала! Обычно инквизитор прекрасно контролировал себя и никакая любовь не могла затуманить его разум… но сейчас, когда он узнал, что его считают негодяем, палачом и убийцей, о которого даже монстры брезгуют руки марать… когда он заглянул к себе в душу, вспомнил всё, чему его учили, во что он верил… и ужаснулся! Понял — отвращение проклятых оправдано! Сейчас он продал бы душу за право зваться честным человеком — и быть им! Судьи — проклятые — ведьма и два вампира — молча ждали ответа. Магда глядела с затаённой любовью, Вейма с омерзением, Лим с интересом.

— Я толком не знаю, — виновато признался инквизитор. — Он стоит на пути наших планов… инквизиция давно требует у Ассамблеи места и голоса, голосов для высших чинов инквизиции. А барон Фирмин…

— Что он может вам сделать? — недоуменно перебил вампир. — Он — всего лишь барон, не самый крупный феодал страны, а инквизиция… это же инквизиция! В любой момент…

— Инквизиция сильна только в городах, — поправил Крам. — В Раноге, где баронов так много, что никто из них сам по себе влиянием не обладает, в других городах, где баронов вообще нет. И в землях тех феодалов, которые обличают нас своим доверием. Мы можем отлучить, объявить еретиком или обвинить в запрещённой ворожбе, но если барон сохранит преданность своих людей? Придётся либо выманивать его в город, либо идти войной.

— А для войны нужна поддержка других сеньоров, — подхватила Вейма, — потому что ничейной земли не бывает и без разрешения пройти не удастся. А если они ещё и объединятся, бароны-то…

— Верно, — согласился инквизитор, услышав знакомые аргументы и от того невольно позабыв, кто перед ним и где он находится. — Да и неудобно сражаться наёмниками против вассалов.